— Сектор перед ледяным мостом зачищен. Нужна помощь. Повторяю…
— Что? Да не может быть! — возмущается через радиоканал кто-то из молодых аристократов, что пришел сюда за славой. За то, что он наплевал на регламент использования радиосвязи, его точно не похвалят.
— Отряд «Запад»! Мы выдвигаемся! — кратко и по делу отвечает другой благородный, но в голосе тоже проскакивают забавные как по мне нотки удивления.
— Это «Север». «Запад», мы вас прикроем!
— Срочно поддержать отряд прорыва! — а вот и грозный голос самого Горлова.
После радиопереговоров союзники стягиваются в ту точку, из которой я выступил со своими бойцами.
Теперь уже мы прикрываем тех, кто огромной толпой пересекает ледяной мост. Парни используют туман и щиты разной стихии. Рядовые солдаты и просто гвардейцы используют укрытия и отстреливаются.
Конечно, без потерь не обходятся, но это просто неизбежно. Так или иначе, практически все наши группы стягиваются на противоположный берег, и с того момента польские благородные теряют все преимущество в этом секторе, если оно у них вообще было.
Позже подтягиваются еще бойцы, и по итогу мы все-таки выполняем задачу «Максимум».
⁂
Выполнив задачу, обратно возвращаемся на детище тульского машинного завода — «ТАЗ-131». Бодрый грузовик с огромными колесами и вместительным кузовом, в котором вполне удобно перевозить солдат. По слухам, эта машина способна выдержать даже взрыв мины.
Что до меня, то я не настолько гордый, чтобы прыгнуть в вертолет и полететь на базу, фактически бросив своих парней. У нас здесь, конечно, не совсем война, но боевые условия сильно сплачивают, а мне как раз это и нужно. Практически все из гвардейцев, которых отец отправил на это задание вместе со мной, видели меня не просто в бою, а еще и наверняка оценили как неплохого тактика. Репутацию мне надо нарабатывать как можно быстрее, поэтому я и стараюсь действовать таким образом.
«ТАЗ» мчится по ночному городу, улицы пусты, лишь редкие гражданские показываются в разных укромных местах. Кому-то даже хватает смелости колесить по осажденному городу на авто. Хотя, возможно, они, наоборот, покидают его.
Все бойцы сидят тесно плечом к плечу, кто-то и вовсе крепко спит. Только Артем Федотов думает о чем-то своем и все поглядывает на меня. Жду, когда он, как следует, замаринуется в собственных мыслях.
— Алексей Федорович, я готов поверить, что вы универсал уже на втором круге, — ворчит Федотов, пользуясь приватной линией связи, чтобы нас не услышали другие, — но я все еще не понимаю, как вы это сделали. Каменные щиты должны были развалиться в первые минуты…
— Артем, ну ты же прекрасно понимаешь, что пока ты служишь моему отцу, я ничего тебе говорить не буду. У нас с Федором Максимовичем, знаешь ли, непростые отношения.
— Да, понимаю… И это вовсе не мое дело. Федор Максимович хочет закрепить меня за личной гвардией Игоря Федоровича, но… — Федотов делает явное усилие, чтобы не сказать ничего личного, ведь благородного оскорбить проще простого.
— Но ты не хочешь, — говорю я.
— Верно. Нет, вы не подумайте, я сражался как-то вместе с вашим братом Игорем, он хороший тактик и стратег, не жалел денег на наше снаряжение… Раненым помог, семьям убитых тоже заплатил. Но…
— Артем, говори, я не кусаюсь.
— Он никогда не кидался в бой вместе с нами! — как на духу выпалил Федотов. — Никогда не шел наступать в числе первых, он вообще редко сражался, а предпочитал вступать в бой, когда врагов оставалось лишь добить. Я прекрасно помню тот день, когда мы защищали земли от лягушатников.
— И как выкручиваться будешь? — с коварной улыбкой спрашиваю я.
Он отвечает тем же, ведь понимает, к чему я клоню.
— Если я стану частью вашей личной гвардии, то глава рода не сможет «передать» меня в подчинение Игорю Федоровичу.
— Верно мыслишь, Валун, — усмехаюсь. — А я как раз ищу капитана для будущей гвардии.
Я встаю в кузове «ТАЗа» насколько это вообще возможно и протягиваю руку усатому здоровяку, который впервые открывается для меня с новой стороны.
— Артем, ты будешь капитаном моей гвардии?
— Буду, господин, — он отвечает крепким рукопожатием, а затем низко клянется: — Я дам клятву, как только ваш отец разрешит вступить в вашу личную гвардию!
— Тогда жду ее прямо сейчас, ведь он уже разрешил, — в ответ на озадаченное лицо Федотова поясняю: — Мы с ним это уже обсудили. Так что этот выход был не только моей проверкой как командира, но и вашей, как моей гвардии.
— Алексей Федорович! — Артем падает на колено и склоняет голову, а дальше из его уст звучит стандартная клятва верности, которую дают родовые воины. Разумеется, она закреплена, в том числе магией.
Собственно, после этого я и сообщаю Артему, что на самом деле у меня совсем не два Круга маны. Он удивленно хмыкает, но с таким выражением, будто чего-то подобного и ждал. А я между тем уверен, что здоровяк думает максимум о третьем или четвертом Круге, причем сформированным совсем недавно.
Федотову я доверяю, тем более после его клятвы, но даже так не собираюсь раскрывать всю свою силу. Зачем? Господин должен уметь удивлять своих бойцов.
⁂
По возвращении на базу я только лишь хотел принять душ да завалиться спать, но суровые вояки с красными от недосыпа глазами сказали мне, что меня очень хочет видеть офицер Горлов. Я мог легко отказать в его просьбе, ведь я благородный, а он — нет, но зачем мне плодить лишние конфликты? Пять минут разговора ничего не изменят, а я, может быть, услышу даже чего интересного.
— Алексей Федорович, проходите, я вас очень ждал, — дружелюбно, но сурово говорит Василий Петрович, в руках он держит настолько крепкий кофе, что, кажется, поставь в него ложку и она будет стоять.
— Да, мне доложили, Василий Петрович, — я усаживаюсь на потрепанный походный стул рядом с офицером.
Какое-то время он просто разглядывает меня. Последний раз я видел подобные взгляды, когда удивил родных на представлении новой модели «Драгоритного Покрова».
— Ваш отряд, Алексей Федорович, первым прорвался на ту сторону канала. Верно?
— Верно? — киваю я.
— Тогда как… — он, вероятно, осекается, чтобы не пальнуть в меня крепким словцом: все-таки благородный напротив, а не рядовой солдат регулярной армии. — Как, стесняюсь спросить, так вышло, что в вашем отряде лишь один погибший? В других значительно больше.
— Род Орловых всегда заботится о своих людях, — отвечаю я, чтобы уйти от прямого ответа. Если он надеется, что я сейчас выложу все свои секреты, как вскрываются в картах, то глубоко ошибается. — Семье погибшего выплатят большую сумму.
— Нет, Алексей Федорович, я вовсе не об этом, — Василий Петрович громко ставит чашку на стол. — Забота о верных роду людях — выше всяких похвал, не каждый род таким занимается. Но… — он вдруг хмурится, — вы же прекрасно поняли мой вопрос!
— В этом и дело, — я серьезно отвечаю, — я понял и намекнул вам, что отвечать не собираюсь. Вы могли бы уйти с темы, но теперь я вынужден ответить прямо: секреты рода для того и секреты, и даже ваше звание здесь не играет никакой роли. Об этом я могу говорить только с разрешения главы рода, так что…
— Вы такой молодой, — фыркает он, — а наглости не занимать, — странно, но из его уст это звучит как комплимент.
— Так ради чего вы меня звали, Василий Петрович?
— Вы первый, кто смог реализовать идею с ледяным мостом. Всем остальным не хватало проработки, мелких деталей. А бои в том месте идут… шли уже третьи сутки, и нужны были хоть какие-то сдвиги! В общем, командование заметило ваше рвение защищать Российскую Империю, нестандартную тактику и феноменально низкие потери. От себя я хочу сказать, что вы достойный гражданин своей страны, а от лица командования сделать одно интересное предложение.
— За добрые слова спасибо, — дружелюбно улыбаюсь, принимая похвалу и прекрасно понимаю, куда этот вояка клонит, — но вынужден его отклонить. Военные структуры — это почетно, но точно не мой путь.