— И это все? — хмыкнул я разочарованно. — Никакой слежки, никакого сбора информации?
— Нет, почему же? — чуть нахмурилась Лазарева. — Я наблюдала за тобой издалека. «Чистка» банды Горшкова — это достойно, хотя ты мог обойтись и без ПАДа… Кстати, мои пташки напели, что он на тебя очень зол.
— Плевать, — лениво отвечаю я.
— Значит, ты с ним еще не сталкивался, — хихикает она звонким ручьем и продолжает: — Дальше ты доблестно сражался с поляками, — она говорит это с легким сарказмом, будто обесценивая не только мое достижение, но и жизни людей на приграничной территории. — Последние сомнения ушли, я просто ждала твоего возвращения и подходящего времени, чтобы встретиться.
— Я удовлетворен ответом, — сдержанно киваю. — Теперь твой черед.
— Сложно было убить оригинального Алексея? — она поворачивается ко мне и смотрит в глаза.
Вот уж не ожидал, что вопрос будет настолько… настолько бесполезным. Но тем лучше для меня: не придется выдавать о себе больше, чем хочется. Впрочем, она и так знает про меня многое. На тот случай, если между нами начнется противостояние — надо наверстывать, обязательно позже велю Аманде, чтобы она собрала некоторую информацию.
— Первое убийство — это всегда сложно, — отвечаю холодно, — но Алексея я не убивал. Без подробностей.
— Мне в этом плане тоже повезло, — отвечает Анна Александровна. — Люди проекта сделали первый шаг за меня, а потом… — она вдруг резко теряет улыбку и осекается, будто чуть не сказала лишнего. — Они вообще подарили нам жизнь…
— За это определенно стоит выпить, — предлагаю я, поглядывая на бокалы: вишенки к этому моменту уже «поймали баланс», сохраняя нейтральную плавучесть.
— На брудершафт? — Лазарева, озорно сверкнув глазами, приподнимает точеные брови.
— С удовольствием, сложно отказать такой прекрасной даме, — уверенно отвечаю на ее вызов, маскируя свое пристальное внимание медовым комплиментом. Отравить она мой бокал не могла, а возможное нападение точно успею пресечь.
— Вы мне льстите, Алексей, — Анна впервые улыбается без издевки и совершенно искренне: все-таки девушки — такие девушки, комплиментам всегда рады.
Мы, как для двух представителей благородных родов противоположного пола, стоим даже слишком близко друг к другу. С одной стороны, меня манит девушка невероятной красоты, с другой — она идеальное оружие, как, впрочем, и я, а потому риск не настолько велик.
Анна смеется и в этом смехе определенно что-то есть.
— За нас, — тихо-тихо произносит она.
Мы переплетаем руки, вишенки сверкают в бокалах, словно блестки.
— За проект, — тихо поддерживаю и чуть не добавляю «за его внезапную смерть».
Поднимаю бокал, и пьянящая жидкость раскрывается невероятным вкусом на языке. Немного кисло, чуть сладко, но в целом настолько изысканно, что сразу понимаешь — бутылки с этим нектаром долго ждали своего часа в погребах под замком. И главное — никакого на самом деле алкоголя, что немного удивляет.
Последний глоток, и во рту остается лишь вишенка, без косточки, но приготовлена она нестандартно. Раскусываю ее и понимаю, что напиток — это лишь подготовка к действительно насыщенному, ну просто божественному вкусу.
На лице Анны в этот момент тоже вспыхивает удивление. Глаза открываются шире, взмахнув объемными ресницами, а зрачки на доли секунды расширяются.
Вот такое удовольствие можно получить от обычных вишен, если их готовит настоящий мастер своего дела.
Мы медленно встречаемся взглядами, одобрительно киваем друг другу и снова поддерживаем между собой некоторую дистанцию. Этим жестом мы оба даем понять друг другу, что убивать прямо здесь и сейчас не собираемся, однако ни о каком доверии еще речи не идет.
Затем мы, «обсудив погоду» и все еще сохраняя дистанцию, переходим к более непринужденной беседе. Никаких игр, никаких уколов, просто разговор двух взрослых людей, у которых есть нечто общее, по крайней мере, было, пока база проекта не взлетела на воздух.
— Я тоже время зря не теряю, — рассказывает Анна, и ее голос становится более уставшим. — В локальных боевых конфликтах, конечно, не участвовала, да и вообще сражаться не приходилось. У меня есть охрана. А почти весь ресурс уходит на бизнес и подобные дела, — она поворачивается ко мне и осторожно спрашивает: — А в чем твоя цель? Какую роль ты играешь? Перешел на сторону императора, может, оппозиция, иностранные кураторы, слишком близкие связи с Новаками?
Разумеется, благодаря своей подготовке я знаю, что такие вопросы в лоб задаются не просто так. Тем более, когда их задает Лазарева и не надо обманываться ее милой мордашкой. Она вовсе не рассчитывает на честный ответ, лишь пытается увидеть изменения на моем лице, когда произносит то или иное слово. Не дождется, в этом плане, как и во многих других, я настоящий профессионал.