— Доброго вечера, Алексей Федорович, — отмахивается он, провожая взглядом машину, — уже скоро новую куплю, вместо этого хлама.
— И покупателя нашел?
— Да какой там? — усмехается Матвей. — В счет своего последнего долга отдам.
— Последнего? Что же, поздравляю, скоро ты станешь свободным человеком, — улыбаюсь я, а сам понимаю, что шансов купить именно эту «Жемчужину» у меня все равно нет. Не буду же я, в самом деле, довязываться к Суркину и выплачивать долг за него.
— Пойдемте в кабинет, Алексей Федорович?
— Да, пора, — отвечаю я, глядя на часы, и жестом зову всю свою свиту за мной.
Мы подходим ко входу. Невольно я смотрю вверх и оглядываю здание настолько, насколько это вообще возможно. В лучах заката бизнес-центр вздымается ввысь. Его стеклянные фасады, отполированные до зеркального блеска, отражают небо и облака.
Геометрия у башни строгая. Ее острые стальные грани рассекают пространство, а ярусные этажи ритмом переходов будто напоминают гигантскую ступенчатую пирамиду.
— Матвей Викторович, не забывайте, вы — «хороший полицейский». Я — «плохой».
— Да-да, разумеется, Алексей Федорович, — отвечает он и сразу натягивает на лицо дежурную, но не слишком убедительную улыбку.
Я выбираю именно такую стратегию, потому что сам отлично отыграю сурового бизнесмена. Суркин же плохо изобразит улыбчивого и доброго. Вот и получается, что Поздняков примет нас за двух серьезных людей, один из которых хотя бы для вида изображает доброту и радушие.
В ином случае он посчитает нас за двух наивных парней, которые вообще непонятно каким чудом добрались до своих вершин, ведь и «добряка» я отыграю идеально, а вот Матвей — ужасно. В общем, нужно пользоваться не только сильными сторонами партнера, но и слабыми, что я успешно и планирую сделать.
Суркин все еще опасается меня, но уже понимает выгоду. Ведь с моим приходом его бизнес не только не рухнул под тяжестью долгов, но и ожил. Другой вопрос, что теперь более пятидесяти процентов акций фирмы на мне, а значит — решающий голос за мной. Что же, Суркин больше не «фыркает», а значит, он смирился с такими переменами и даже доволен теперь.
По итогу наши деловые переговоры с Подзняковым проходят крайне удачно. Стратегия работает, а сама беседа — ну такая рутина, что даже чего интересного не вспомнить. Просто встретились, обсудили подробности, договорились — закрепили все подписями и печатями на бумаге, да разошлись.
Благодаря новому контракту Матвей Викторович будет зарабатывать больше, я — тоже, а еще все больше влиять на потоки денег и товаров.
⁂
Спустя две недели, вечером, после всех дел я подхожу к кабинету Аманды. Дубовая дверь закрыта, а потому стучу по ней, разглядывая картины в коридоре и начищенный чуть ли не до блеска ковер со сложными завитушками.
— Вы можете войти, Алексей Федорович, — звучит женский голос из-за двери, — всегда можете, даже не стучитесь.
— Нет, постучаться я не могу, Аманда, — вхожу я и улыбаюсь, — такой замечательный вечер, самое время прогуляться по саду. А заодно обсудить досье, что ты уже должна подготовить. Ведь так?
— С удовольствием, господин. А досье еще с утра ждет вашего внимания, — охотно отвечает она.
Моя помощница уже должна была собрать досье на одного из важнейших людей в моей жизни — на меня самого. Да-да, я сам об этом ее попросил и велел использовать в качестве источников информации только такие, которые формируют общественное мнение в Новосибирске и за его пределами.
Мы выходим из кабинета, спускаемся по темной резной лестнице из темного дерева, по которой Аманда ритмично отстукивает каблуками. Затем проходим по террасе, по каменной дорожке и наконец оказываемся в пышном саду.
— Внимательно слушаю, — предвкушающе улыбаюсь я, ведь сейчас, если все сделал правильно, услышу лишь о том, какого хорошего обо мне мнения вся общественность Новосибирска и нескольких ближайших городов.
— Итак, — Аманда набирает в грудь чуть больше воздуха, — смело могу заявить, что, по мнению общественности, вы, Алексей Федорович, теперь не просто влиятельный молодой аристократ. Вас называют хозяином складов, друзья — прямо, враги — за глаза. Кто-то даже говорит, что вы — покровитель артефакторов и новый игрок на новосибирской политической арене. Игрок, с чьим влиянием сложно не считаться.
— Хм, это так странно… — хмыкаю я, невольно поморщившись, — слышать про себя столько хорошего, да у меня сейчас уши от меда слипнутся, — смеюсь я. — Ладно, перетерплю как-нибудь, продолжай, Аманда.