Я же, уворачиваясь и блокируя, дожидаюсь, пока он устанет. В ответ бью левой ногой. Массивный стальной носок со свистом рассекает пространство, но Обломов успевает подставить предплечье. И с этого момента он внимательно смотрит не только за моими кулаками, но и за ногами.
Позже это играет с ним злую шутку. Провожу обманный удар, и мне удается зарядить голенью со всего маха по сломанной ноге его ПАДа.
Причем вкладываю в удар столько маны, что пробиваю магическую защиту с первой же попытки. Раздается звонкий хруст стали, брызги из искр разлетаются в пространстве. Из шлангов вытекает немного технической жидкости, а саму стальную ногу ПАДа клинит.
В этот момент я и понимаю, что Игнат проиграл, просто еще не знает об этом. Как раз после моего удачного удара он выстреливает пламенем из рук и ног. Пытается взлететь, но вот незадача — маны не хватает. Обломов ПАДает обратно, едва устояв на ногах. Нет маны — нет дара «физика» в полной мере, а значит, он в уязвимом положении.
Что касается меня, то просто иду напролом: маны на защиту до конца боя хватит. Размахиваю кулаками, бью голенями и коленями, иногда локтями. Игнат пытается отбиваться, но с его боксерской техникой едва ли получается.
Его магическая защита мелькает. В этот же момент он пропускает прямой удар в шлем. Стекло трескается, покрываясь переплетениями трещин.
Мой новый удар — коленом в живот, но сама броня его гасит. Обломов вдруг из последних сил кидается на меня. Мы сцепляемся, сервомоторы воют, усилители выдают всю доступную мощь.
Нахожу слабое место. Вырвавшись из стальной хватки, бью в сочленение — трещит сталь, рвется гидравлический шланг и появляется струйка дыма. Поврежденный костюм Обломова подвисает. Системы стабилизации не работают так хорошо.
Отскакиваю назад и со всего маху направляю тяжелый левый локоть точно в шлем. Раздается звонкий щелчок, лампочка на запястье Игната сверкает красным. Его доспех «гаснет» и зависает, должно быть, в этот момент последние искры энергии убегают по проводам и каналам.
— Валун, обстановка, — говорю через канал связи.
— Господин, уничтожаем последних магов противника, — отвечает капитан гвардии.
— Заканчивайте и готовьтесь уезжать, — отдаю приказ, а после отключая голосовой канал.
Подхожу к поверженному Игнату и легко, чуть подкрутив, снимаю шлем. ПАД обесточен, а потому это можно сделать даже голыми руками.
Моему взору предстает его лицо. Парню на вид лет двадцать пять. У него короткие кудрявые светлые волосы. Густые брови, словно утёсы, возвышаются над маленькими глазами. А нос приплюснутый, картошкой, будто принял новую форму после множества ударов. Из интересного — широкая мощная шея, будто у быка. Это почти карикатурный облик для «физика».
— Ну давай, Алексей, ты победил! Так убей меня! К чему весь этот пафос⁈ Только сделай это быстро!
— Заткнись, — холодно говорю, — если бы я хотел тебя убить, то давно это сделал бы.
— А⁈ Что⁈ — удивлённо вопрошает он.
— Я же сказал: заткнись. И так из-за этих игр высокородных голова болит.
Хватаю Обломова под руки, он едва шевелится. Всё-таки ПАД без энергии — это просто неподвижная и чертовски тяжёлая железяка. Закидываю его на плечо, подхожу к краю крыши.
Смотрю вниз и вижу: валяющиеся как попало трупы (в том числе в ПАДах), разруху, расстрелянные «Бизоны», огнестрельное оружие и мечи. Родовая война, вопреки множественным фильмам, книгам и прочим, что её романтизируют, не бывает прекрасной. Как и любая война — она питается человеческими жизнями, а само её существование — это разрушение всего и вся.
Неподалеку припаркован шестиколёсник, тоже немало натерпевшийся. На нём следы пуль от оружия разного калибра и отчётливые отпечатки магии разных аспектов. Всё-таки даже одна транспортная боевая единица может наделать шуму в бою.
Выстрелы уже не звучат, по крайней мере, с улицы. Внутри центрального здания всё ещё есть силы противника, но мои парни уже заканчивают с ними, параллельно всё минируя.
— Пытать?.. Ты собрался меня пытать? Ну давай! Я всё равно ничего не скажу, — с каменным лицом, чуть сощурившись, Игнат смотрит мне прямо в глаза. Вернее, в стекло шлема, но ощущение, что он видит сквозь него.
Я в этот момент даже невольно проникаюсь к нему уважением. Это насколько надо ценить и уважать свой род, чтобы быть готовым отдать за него жизнь.
— Нет, пытать мне тебя незачем, — спокойно отвечаю ему. Незачем мучить парня лишними думами, на поле боя он показал себя достойным и честным соперником.
Закидываю его на плечо, а затем, глубоко вдохнув и сжав челюсти, спрыгиваю с крыши третьего этажа. Мягко приземляюсь на ноги, усилители и амортизаторы берут весь импульс удара на себя. Впрочем, асфальту от этого нисколько не проще. Он просто проламывается под силой моего удара, покрываясь трещинами на несколько метров вокруг.