А все потому, что «сын» Фирсова — подменыш: настоящий, по мнению отца, был слишком жалок и бесполезен. Собственно, его подмена на «правильного» клона и стала прототипом для того, что позже разрослось в одно из ключевых ответвлений.
Юрий Борисович Фирсов — так сейчас зовут первого человека, выращенного в лаборатории. Причем еще в те времена, когда ответвление, что занимается генной инженерией, выращиванием подмены для детей благородных, даже не носило название — проект «Близнец».
Иронично, что именно сейчас Юрий Борисович возглавляет то самое ответвление от основного проекта, которое когда-то и создало его самого. На все воля провидения — так он себе объяснял столь необычное положение дел. И в общем-то был доволен, пока не начались проблемы. И первая из них — диверсия на базе проекта вблизи Новосибирска.
— Юра, ты выяснил, кто против нас «играет»? — спросил Фирсов-старший, держа руку на манер козырька, чтобы прикрыть глаза от яркого солнца.
— Да, Борис Феликсович, мы вышли на его след, — ответил первый в истории «Близнец».
— Ну сколько я просил, называй меня просто — отец… — раздраженно проворчал Борис Феликсович.
— Но ты же знаешь… ладно, отец, — Юрий Борисович не стал спорить. Он вообще не любит спорить по мелочам. Он любил побеждать, а еще решать важные дела.
После своих слов он выбрал подходящую клюшку для конкретной ситуации на поле. Затем подошел к мячу, правильно поставил ноги, чуть пошевелил торсом и ударил с такой силой, что мяч будто не улетел за кроны далеких деревьев, а вовсе телепортировался.
— Хорошо летит, — одобрительно улыбнулся Фирсов-старший, ведь его необычайно высокая магическая сила позволяла смотреть на мир совсем не так, как это делают обычные люди без какого бы то ни было дара. — Так кто он? Мне даже любопытно.
— Диверсия в мае этого года на базе рядом с Новосибирском. Помнишь?
— Еще бы.
— Тот, кто устроил эту диверсию, стоит и за всем остальным.
— Неужели⁈ — на лице Фирсова-старшего появляется неподдельное удивление, потому что он понимает, куда клонит сын.
— Именно так, отец, — чуть нахмурившись, отвечает Юрий Борисович. — Против нас «играет» один из бывших «Близнецов».
— Лишнее подтверждение тому, что из проекта выходят настоящие звери… — Борис Феликсович приглашающе указывает рукой на гольфкар, за рулем которого сидит прислуга. — Так из какого он рода?
— Я как раз хотел это обсудить, — сын усаживается в гольфкар рядом с отцом. — Орловы. Перебить их всех?
— О, Орловы?.. Кхм… — на миг задумывается Фирсов старший. — Не вырезайте весь род, иначе их завод ПАДов быстро приберут к рукам другие благородные и все испортят. Нам он в итоге не достанется… Убей только бывшего «Близнеца».
— Сделаю, отряд уже почти готов.
— Только без промахов, хорошо? — нисколько не стесняясь, Борис Феликсович ослабевает контроль над аурой, чтобы его сын понял всю серьезность разговора. — И еще кое-что, постарайся больше не терять наших лучших «Близнецов», иначе мне придется подыскать тебе замену.
— Не подведу, — невольно сыграв желваками, кивает Юрий Борисович.
А перед глазами у него труп Решетникова — одного из лучших «Близнецов», который закончил свой жизненный путь, как разорванная диким зверем консервная банка с мясом, пусть и первоклассным. Но что толку с мертвеца — он был просто еще одним неудачником. Сам же Юрий не собирался проигрывать.
⁂
Темный подвал моего поместья. Я сижу на деревянном стуле, закинув ноги на деревянный столик, что выполнен в таком же стиле. Напротив меня — мужчина в антимагических стальных кандалах.
Он прикован к каменной стене, у него на лице и одежде некоторые следы, оставшиеся после задержания. Уж точно не пыток: у нас другие методы, по крайней мере, пока…
Он раскололся ровно в тот момент, когда я направил на него трофейный дробовик. Как бы я ни относился к польской аристократии, что вторгалась в Империю, к качеству оружия, производимому их страной, вопросов нет.
Выстрел из дробовика не убил бы моего пленного сразу, а заставил долго-долго страдать. Сейчас этот пособник террористов, но что еще важнее — один из тех, кто работает на проект, прикован к стене. Его взяли всего два дня назад, мои парни очень постарались, ведь этот юркий змей едва не улизнул у них из-под носа. Профессионал, ничего не скажешь, но даже такие специалисты могут допускать ошибки.
— Так это всё, что ты можешь сказать?
— Мне таить нечего, — спокойно говорит он, хоть в глазах и читается беспросветная безнадега.