— Пристегнитесь, товарищ комиссар. Спокойного полета не обещаю.
Летчик меньше всего напоминал «сталинского сокола» с плаката ОСОАВИАХИМ — бравого молодца с лучезарной улыбкой и белобрысым чубом, выбивающимся из-под фуражки. Вовсе наоборот, капитану было лет около тридцати, лицо хмурое, неприметное, большие красные ладони, словно у путиловского пролетария. Это даже к лучшему — значит, с Большой земли прислали не зеленого новичка, а человека с большим опытом. Пилота, которому можно доверить наиважнейшее задание партии и правительства.
— Пристегнуться? — Семен Шмулевич не сразу понял, что имеет в виду строгий капитан.
— Машина американская, два месяца как с конвейера, — невозмутимо пояснил летчик. — У союзников специальные ремешки предусмотрены — на случай болтанки. На наших ПС-84 с Алматинского завода ремней нет, а здесь — обязательно. Вы садитесь, сейчас покажу. Конструкция нехитрая…
«Дуглас-Скайтрэйн» С-47 и впрямь был новехоньким, с едва уловимым ароматом краски и искусственной кожи. Длинные лавки вдоль правого и левого бортов, но не жесткие, как в помянутом ПС-84, выпускавшемся в Советском Союзе по лицензии, а с обивкой, для пущего удобства. На фюзеляже и крыльях никаких опознавательных знаков — красные звезды и бортовой номер отсутствуют, спецборт. Более того, экипаж облачен в темно-синие комбинезоны и куртки на бараньем меху, военная форма не предусмотрена. О том, что командир носит капитанские «шпалы» и зовут его Тихомолов Борис Ермилович, комиссар «Сталинского знамени» узнал при кратком знакомстве, когда «Дуглас» приземлился в белорусской глухомани.
Второй пилот оказался ненамного младше Тихомолова и тоже производил впечатление профессионала. Были еще двое. Сопровождающие. Шмулевич наметанным глазом сразу определил, по какому ведомству служат эти товарищи — крепыши с уверенно-плавными движениями, отменно предупредительные. Взгляды, тем не менее, острые, пронизывающие, буквально ощупывающие собеседника от пяток до макушки.
Впрочем, они и не скрывали — 4-е Управление НКВД СССР, отвечаем за то, чтобы с вашей головы, товарищ комиссар, и единый волосок не упал. Разрешите спросить, с парашютом раньше прыгали?
— Разве придется? — не удержался язвительный Шмулевич.
— Всё в этой жизни возможно, — философски ответил тот бугай, что повыше ростом, с румяным лицом человека, много времени проводящего на свежем воздухе и занимающегося физкультурой. Говорил он с легким остзейским акцентом. — Все-таки через линию фронта летим.
— Не доводилось, — отрекся комиссар. — Рассказывайте, что надо делать.
Подробные инструкции воспоследовали. Если самолет перехватят и придется покинуть борт, прыгаем вместе. «Дуглас» машина живучая, летчики постараются любой ценой перевалить на нашу сторону, однако в случае выброски над оккупированной территорией мы обязаны спасти груз и доставить в расположение любой части РККА. Это не так уж и невозможно, если знать, как именно действовать. Примите личное оружие — немецкий автомат с запасными рожками, отечественный ТТ, четыре гранаты. Пользовались когда-нибудь?
— Я комиссар партизанского отряда с июня сорок первого, — ледяным тоном произнес Семен Эфраимович. — Вы смеетесь?
— Ни-ни! — Розовощекий примирительно поднял руки ладонями вперед. — Я обязан спросить, понимаете? После выброски, на земле, исполняете приказы мои и товарища Лосева. Беспрекословно, никакой самодеятельности.
— А ну как потеряемся после парашютирования?
— Не потеряемся, — заверил Шмулевича здоровяк из 4-го Управления. — Не впервой.
Чувствовалось, что «не впервой». Оба два, что Лосев, что румяный латыш Петерс («Нет, не родственник», — сразу предупредил он при встрече), выглядели прошедшими огонь, воду и дюжину медных труб диверсантами. Птенцы гнезда товарища Берии, никаких сомнений. Очень такие упитанные птенчики. Выпусти на Гитлера — никакого Сталинградского фронта не понадобится, порвут голыми руками. Одно их присутствие в самолете обнадеживает.
Похоже, в Центре подошли к организации переброски с предельной тщательностью, и, хотя операцию планировали за считанные часы, задействовали всех — от высшего руководства НКВД, товарища Пономаренко, подпольного обкома компартии Белоруссии, до агентуры в глубоком тылу противника.
— Готовы? — Из кабины выглянул капитан Тихомолов. — Тогда поехали… Петерс, олух царя небесного, дверь наконец задрай!
«Даже так? — подумал комиссар Шмулевич. — Подозреваю, наши пилоты вовсе не числятся в штате военно-воздушного флота».
На этот раз Семен Эфраимович ошибся: летный состав привлекли из 750-го полка авиации дальнего действия. Но выяснить этот факт удалось значительно позже, только в Москве.