— Кто осиротил его, спросите ее, свою фрау!
— Мамка-а-а-а! — тянул мальчик. Белая головенка его моталась.
— Ну хватит. — Я взял учительницу за руку.
Она отпустила ребенка, вырвалась от меня.
— Ишь какой. Сразу видать, начальник, — съязвила учительница.
— А вам начальники не нравятся? — спросил я.
Я еще раньше приметил у нее под кроватью небольшой продуктовый склад — мешок и десяток консервов. Наверняка от щедрот Шумилова.
— Что мне нравится или не нравится — не ваше дело. Мне детей надо вырастить, — сказала учительница. — И не вам судить меня. Я — мать.
— Ясно, — сказал я. — А я лейтенант Морозов. Вас, простите, как по имени-отчеству?
Тем временем мальчик снова полез ко мне в карман. Мне это порядком надоело, и я показал ему кулак. Он отскочил и начал корчить мне рожи.
— Меня зовут Капитолина Сергеевна, — холодно проговорила учительница.
Я вдруг представил себе, как она входит в класс, обводит учеников орлиным взором и произносит эти самые слова. А дети вразнобой повторяют: «Здрасьте, Капитолина Сергеевна».
— Хотите водки? — просто спросил я.
— Хочу.
— Идемте в штаб.
Она вышла вслед за мной.
Я обернулся к фрау Шпеер:
— Постарайтесь отдохнуть. Вечером генерал-лейтенант приедет, я вас разбужу.
— Хорошо, — послушно сказала Луиза.
Капитолина Сергеевна уже сидела за столом, сложив руки, как ученица.
— Налюбезничались с фрау? — осведомилась она.
— А вы от немцев тоже продукты брали? — спросил я.
— Что я от немцев для моих детей брала, — сказала Капитолина Сергеевна, — это между мной и командиром партизанского отряда «Заря коммунизма». Если так любопытно, найдите товарища Коваленкова Петра Григорьевича. У меня от него секретов не было.
— Это муж ваш? — спросил я и сразу почувствовал себя глупо.
— Муж? — Она зло смотрела прямо мне в глаза. — Коваленков — командир партизанского отряда. А вот про мужа я бы у вашего начальства спросила: где он, где отец Петьки? На тех хоть похоронки пришли, а про него — ни слуху ни духу, и писем нет.
— Послушайте, Капитолина Сергеевна, сейчас под Сталинградом боевые действия закончены. Готовится частичный обмен пленными. Вы глубоко осознаете данный факт или, может быть, виноват — не одобряете его?
— А что вы делаете с теми, кто не одобряет? — с вызовом осведомилась она. — Расстреливаете?
Я молчал.
— Или просто арестовываете? — продолжала она напирать. — А арестовав — куда отправляете, лес валить?
— Вам как отвечать — как полной дуре или как сознательной гражданке? — не выдержал я.
— Мамка-а-а! — звал ребенок из-за занавески.
Не поворачиваясь, она надсадно закричала:
— Петро, глухой, что ли, — не слышишь — Василь чего-то хочет? Дай ему попить или чего там!..
— Вижу, вы сознательная труженица среднего образования, — с напором продолжал я. — В советской стране человек вправе иметь какое он хочет мнение по любому вопросу. Но идет война, положение сложное.
— Ну-ну.
— А вот меня учительница сильно бранила, если я с «ну» начинал, — заметил я. — Говорила: «Не нукай, не запрягал».
— Отыграться захотели? За то, что вам в детстве двойки ставили? — Она сощурила глаза до щелочек.
— Вы от разговора не уходите, Капитолина Сергеевна. Положим, вы у меня болтать начинаете много. Разные глупости. Что немец сильнее, что всем нам конец, сдаваться надо, пока не поздно. И прочее. Представили?
— Да запросто, — сказала она мрачно. — И представлять не надо, так всё и было.
— Хорошо. Что я, по-вашему, должен делать?
— Не знаю. Расстреляете меня.
— Всех, кто глупости болтает, расстреливать — воевать некому будет.
— Так что вы сделаете?
— Посмотрю, как в бою себя проявите. Если плохо — к директору школы вызову и в угол поставлю. А если хорошо — так и медаль вам на грудь.
— Ну да, рассказывайте!
— Не верите?
— Не верю.
— Дело ваше.
— Вы водки обещали.
Я протянул ей флягу.
Она встала, принесла пыльные стопочки, одну побольше, другую поменьше.
— Свадебные, моих родителей, — пояснила она.
Я выпил с ней водки. Она слегка разрумянилась.
Тут из-за занавески к нам вышла фрау Шпеер.
Капитолина Сергеевна сразу уставилась на нее злющими глазами:
— Сына, говорите, нашла? Фрица поганого. Не добили, значит. И очень жаль.
Она встала и удалилась.
Луиза вздохнула, села на скамью рядом со спящим Чесноковым.
— Я бы хотела связаться с Москвой, — сказала она. — С тамошним представительством Красного Креста. Шведского.