- Не бойся ждать, бойся проснуться и понять, что ожидать больше нечего, - продолжил говорить Гимлер, после того как солнце пропало с горизонта.
- Я слышал иную версию.
- Это глупости, людей стремятся лишить мечты, а человек без мечты пленник чьих-то идей. Не думаю, что ты хочешь пропасть в паутине иллюзий.
- А что сейчас не иллюзия?
- То, что жизнь нельзя назвать однобокой. Человеку необходимо ждать своего совершенствования, стремиться к совершенству, а не достигать его чьими-то уроками и объяснениями. Именно собственная победа имеет смысл.
- А семья?
- А что с ней?
- Как на счет семьи?
- Семья это как раз таки то, что готовит к совершенству. Нужно выбирать того человека, с которым ты хочешь быть душой, а не телом.
- И это говоришь мне ты? Человек, у которого нет семьи?
- Да, я. Лучше быть одному, чем с кем попало. Я не настолько жалок, чтобы стремиться к совершенству идя в противоположном направлении. Если меня ни к кому не тянет, это не значит, что я не буду совершенным, это значит, что я должен достигнуть совершенства один. Если человека тянет к одному человеку, а идет он к другому, по любой причине, он теряет себя и уже не достигает совершенства.
- Тянет, в смысле любовь?
- Да нет же! Тянет, в смысле хочется заботиться, помогать, просто говорить с человеком внутренне таким же, как и ты. Но это не любовь, это созвучность. Когда любишь, сходишь с ума, срывает крышу просто, а это далеко не то чувство, которое нужно. Два ребенка не смогут воспитать третьего.
- Говоришь ты складно, но в голове это не укладывается.
- Уложится, - уходя с улыбкой, произнес Гимлер. Напоследок махая рукой, он напевал какую-то песню.
Алый закат прогнала темнота. Теплый ветер теперь был прохладным, а я все смотрел вдаль, ожидая чего-то нового, но ничего не происходило. На что стоит рассчитывать, я не знал, и не совсем было ясно, зачем Гимлер так тянет со встречей; что он имел в виду, когда произнес, - «я сам этого хотел». Опять неизвестность. Остается только ждать нового дня, и я решил этим вечером, что если он и на следующий день не раскроет все карты, я уйду, теперь уже, правда, навсегда.
Глава VII
Во время сна я почувствовал чье-то нежное прикосновение к своей руке. Затем услышал шепот:
- Проснись, Саш, просыпайся, - звучал женский голос. Я открыл глаза, увидел девушку, она мне улыбалась, - доброе утро, Саш.
- Доброе, - сонно ответил я.
- Ты что меня не узнаешь?
- Нет, - потирая глаза, ответил я, - а должен?
- Конечно, - улыбнулась она, и в этой улыбке я рассмотрел Юлины черты, ее взгляд, движения. Только смех был другим, лицо немного отличалось и волосы имели другой цвет.
- Нет, не узнаю, - продолжил я, не веря своим глазам. Она подсела ко мне, провела внешней стороной ладони по лицу, а затем поцеловала. В этот момент я впал в ступор, так впервые меня целовала Юля, но эта девушка не могла быть она или я просто на просто не верил своим глазам.
- Ну, теперь то, ты узнаешь меня?
- Юля? – Неуверенно произнес я.
- Да! – Воскликнула она и бросилась меня обнимать. Мы упали, она смеялась, а я все еще оставаясь в шоке, пытался понять происходящее. Вроде бы я должен восторженно кричать, обнимать ее с неистовой силой, целовать, носиться по комнате с ней на руках, но этого совсем не хочется делать. Если это и она, то тело вовсе не ее.
- А где Гимлер? – Спросил я ее.
- Он уехал по делам. Саш, мы одни, - взбираясь на меня, произнесла она. Затем начала целовать, мы приняли горизонтальное положение …
***
Секс был другим. Хотя действия были похожими, словно подсунули совсем другого человека, с выученным сценарием поведения.
- Гимлер мне говорил, что я должен встретиться сегодня с кем-то, этот человек ты?
- Да, я. Мне нужно многое тебе рассказать, но давай сначала позавтракаем, а, то ты наверно проголодался. Гимлер ведь готовить совсем не умеет, хотя и утверждает обратное, - последнюю фраза она произнесла холодно.
Я послушался. Весь завтрак мы сидели, не отпуская взгляда, верно, боялись потерять друг друга, несмотря на некоторое расхождение. Сейчас это отходило на второй план и переставало иметь какое-либо значение.
- Черт возьми, как я соскучился! – Не сдержался я, бросился к ней, обнял, словно времени без нее не существовало, и обронил слезу. В памяти всплывали обрывки воспоминаний, было сначала больно, а затем боль словно вышла, растворяясь в воздухе. Я терся об нее щекой, целовал и вдыхал ее аромат. Любовь существует, несмотря ни на что, думал я и нежно прижимал Юлю к себе.