Свердлов сложил ладони ковшиком и не глядя протянул их в сторону старика.
— Давай.
Старик быстро открутил пробку и налил в подставленную «лодочку» воды, пролив несколько капель на пол.
Мишка осторожно сунул руки под морду псу.
— Пей.
Васька послушно ткнулся в ладони и стал шумно лакать воду.
— Мишка, держи, — Старик протянул глубокую тарелку, наполненную водой.
Мишка кивнул и поставил тарелку на пол. Пес тотчас стал жадно пить, чувствуя, как с каждым глотком жгучий огонь от куска колбасы, который кинул Плохой Человек, слабеет. Он вылакал всю тарелку и, тяжело отдуваясь, умоляюще посмотрел на Мишку. Тот кивнул и снова налил такой сладкой и вкусной воды. Пес благодарно махнул хвостом и снова начал лакать.
Мишка поднялся на ноги и посмотрел на все еще хихикающего Игоря, только что смеявшегося так, что по заросшим щетиной щекам текли слезы. Сергей замер за его спиной, тревожно поглядывая на коллегу, но Мишка почти не видел друга. Перед глазами стоял только этот выродок, который искренне радовался только что сделанной ни в чем не повинной животине гадости.
— Сука ты все-таки.
Игорь перестал смеяться и зло посмотрел на маленького Михаила.
— Что ты сказал, толстячок?
— Сука, — повторил тот, сжимая руки в кулаки. Сергей тревожно переводил взгляд с одного на другого. — Самая настоящая сука. Зачем ты это сделал?
Игорь медленно поднялся, его лицо наливалось кровью.
— А ты не ох…ел ли, жирный? Давно не получал по роже?
— Заткни поддувало, урод, — Рыжий толкнул вставшего Игоря, и тот снова упал на скамейку. Игорь зло и недоуменно посмотрел на Сашку, лицо исказила гримаса неприкрытой ненависти, он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал. Посмотрел на остальных и, наконец, медленно поднялся, расправил мятую рубашку. Все молча наблюдали за ним.
— Что ж, ладно, — прохрипел он сдавленным от злости голосом. Посмотрел на них и повторил, — Ладно.
Ни сказав больше ни слова, пошел к выходу из комнатушки, по пути сильно толкнув плечом замершего Мишку. Свердлов покачнулся и отступил на шаг в сторону, по его лицу крупными каплями катился пот, который он не решался вытереть.
Игорь вышел, громко хлопнув дверью.
— Вот же придурок, — с чувством сказал Валентин, до этого молча сидевший в уголке и с интересом наблюдавший за представлением. Он взял со стола очередной пучок зеленого лука и стал жевать.
— Именно что придурок, — Рыжий сел и разлил по рюмкам водку. — Давайте мужики, выпьем. Мишка, ты как?
Михаил снова присел возле пса и гладил его по голове. Тот преданно смотрел в ответ, хвост коротко постукивал по полу.
— Я пропущу Сашка, пейте без меня.
Рыжий хотел что-то сказать, но, пожав плечами, протянул свою рюмку к остальным.
— Давайте, за Ваську, чтобы ему больше такой колбасы не попадалось, — сказал он с улыбкой и «чокнулся» с остальными.
Васька лежал на полу и млел, ощущая ласковые поглаживания Хорошего Человека. Во рту до сих пор оставался какой-то неприятный кисловатый привкус, но того отвратительного жгучего зловония больше не было. Вскоре Михаил вернулся за стол, и незамысловатый праздник пошел своим чередом. Пес оставался с ними, с благодарностью принимая щедрые подачки со стола. Ловить на лету даже самые вкусные кусочки он больше не пытался, а дожидался, пока они шлепнутся на пол и — предварительно тщательно их обнюхав — съедал.
Впрочем, это уже не имело никакого значения. Находившийся в водопроводной воде — а до этого в Викторе Коржове, тело которого так до сих пор и не нашли — вирус уже проник в клетки, совершая ту работу, на которую и был запрограммирован. Вирулентность его была настолько высока, что даже тех нескольких частиц, проникнувших через воду в тело собаки, было более чем достаточно для того, чтобы свалить слона, что уж говорить о бедном псе. Вирус, получив в свое распоряжение целую органическую фабрику, начал перестраивать цепочки ДНК, заставляя до этого здоровые клетки производить тысячи и сотни тысяч единиц своего потомства, Своих дорогих деточек, можно сказать… И каждый из этих «новорожденных» нес в себе закодированную в информацию о том, как заражать новые клетки… и желательно не только в организме измученного бродячего пса.
А Васька, буквально за час ставший смертельно опасным для всех вокруг, лежал на выщербленном бетонном полу, умиротворенный, наблюдая за тем, как развеселившиеся Люди играют в карты. Во рту был неприятный кислый привкус, но он весьма хорошо перебивался вкусной колбасой и сыром, кусочки которых ему то и дело перепадали. Можно сказать, он был доволен жизнью, этот несчастный пес, чей организм уже производил такое количество вирусных тел, которого хватило бы для заражения всего города.