По расплывшемуся лицу Рыдлевича Архипов понял, что попал в яблочко.
- Такие лица есть.
Рыдлевич достал из планшета исписанный лист и положил его на стол:
- Люди из интендантской службы воинской части, а также и из системы исправительных лагерей отпали сразу. Нет, они бывают всюду, так как занимаются заготовкой для своей части и строителей рудника, но люди эти нами проверенные.
- Кто же в остатке?
- Начальник нашей метеостанции, геодезист Петрозаводского топографического отряда и… вполне допустимо, что им может быть некто из Управления геологии.
- Геологи отпадают. Нам известно, что никому из геологов полевых заданий в тот район не выдавалось, и геологи в указанное время были на виду. Так что, остаются эти двое…
- Не совсем. Начальник метеостанции уже неделю как в отпуске. Он с семьей находится в Киеве, у родственников. Факт проверенный, сомнения не вызывает.
- Значит, геодезист? Как его…
- Чапыгин, Вениамин Павлович.
- А Вы не допускаете, что если Чапыгин был в Ловозерском районе в день выхода рации в эфир, то и сейчас он все еще может быть здесь?
- А я звонил в Ловозеро, вчера вечером, председателю тамошней артели, товарищ капитан.
Архипов с интересом посмотрел на Рыдлевича. Этот рассудительный, поначалу даже казавшийся меланхоличным крепыш, нравился ему все больше.
- Я попросил его разузнать, не поднимая шума – бывал ли у них Чапыгин? С кем, да о чем говорил? Так что….
Рыдлевич осекся на полуслове, потому что в дверь постучали:
- Вас приглашают к телефону, пройдите к дежурному администратору!
Архипов с Рыдлевичем стремглав выскочили из номера и в мгновение ока домчали до комнаты дежурной.
Но звонили не из Петрозаводска.
Лейтенант Болотников сообщал Архипову, что только что из управления горно-химического комбината в райотдел НКВД отправлена телефонограмма с ходатайством о предоставлении разрешения на охоту для советника германского торгпредства Шорнборна и его провожатого.
Едва Архипов положил трубку, как прямо под окном у гостиницы остановилась машина, а минуту спустя в холл вошли двое.
Один из них по-военному шагнул к Рыдлевичу. Он вполголоса о чем-то стал докладывать, в то время как его попутчик – старый лопарь* в национальных одеждах, с нескрываемым любопытством озирался.
По его смуглому лицу уже побежали в разбег ручейки морщинок, и голова была седа, но спину старик держал прямо, да и в раскосых глазах читалась еще немалая жизненная сила.
Старик осмотрел Архипова с головы до ног и затем подошел к нему, по неведомо каким признакам определив для себя субординацию:
- Такое дело, начальник! Председатель велел идти к тебе и все рассказать, такое дело…
Старик Гаврилов оказался оленеводом из становища близ Ловозера. Из его рассказа следовало, что геодезист Чапыгин появился у них еще весной прошлого года. Некоторые из местных жителей видели этого геодезиста и раньше, когда еще только планировалось строить рудник неподалеку от их становища. Ведь Чапыгин был одним из тех, кто помечал их горы столбиками с выжженными на них цифрами. Потом его долго не было, а с нынешней весны он опять зачастил к Сейдозеру, расспрашивая стариков о человеке по фамилии Барченко, бывшего в этих краях с экспедицией из Петрограда еще в начале двадцатых.
- Как я не знай Барченко?! Очень хорошо его знай, такое дело…
И старик поведал, как он водил Чапыгина по тем местам, по которым почти два десятка лет назад водил и академика Барченко с его научной экспедицией.
- Барченко большой человек был, важный! И стариков наших уважал, и с духами разговаривать умел, поэтому, такое дело, мы ему все здесь показали….
- А Чапыгин что ж? Ему-то, за что такая почесть?
Старик вынул трубку и принялся набивать табаком, уминая его большим пальцем:
- Как твоя не понимай?! Чапыгин тоже большой человек! Кто из наших знает сопки в округе, как я все морщинки на лице моей старухи? А Чапыгин знает! Как было отказать ему?!
Раскурив трубку, старик прищурился от дыма:
- Только к заклятой горе у Сейдозера Чапыгин сам ходил. Дорогу я ему показал, а сам пойти не захотел. Нельзя тревожить злой дух Куйвы*!
Пососав мундштук трубки, старик ткнул им в Архипова:
- И на гору подниматься тоже нельзя, такое дело!