А внутри цирка-шапито тем временем происходило следующее. Оцепенение, охватившее Днищева в первые минуты, быстро прошло. Он оценил ситуацию и понял, что с террористами, готовыми на все, справиться очень трудно. Даже если на штурм пойдет «Альфа», здесь будет гора трупов. Еще неизвестно, что в баллонах. Сергей мог бы, конечно, застрелить Германа из своего пистолета, но это мало что изменило бы: другие бандиты продолжили бы начатое. Надо на какое-то время принять их правила игры. И постараться помочь заложникам. В их толпе на арене он увидел и Свету с Милой. Слава Богу, обе оказались живы и находились здесь, внутри, а не в клетках возле цирка. Потом к нему подошел бледный трясущийся Федося с автоматом в руке.
— Сергей Сергеевич, что же это? — зашипел он. — Я и не знал… Какой ужас!
— Молчи, — остановил его Днищев. — Ты хоть сам не стрелял?
— Нет… Я думал, что буду продавать билеты, и больше ничего.
Возле них остановился Герман с рацией.
— А где твой автомат? — рявкнул он на Сергея.
— Не достался, — спокойно ответил тот.
— Не может быть, оружия навалом. Иди в бытовку, возьми. Эй, Ашот, проводи его…
— Я провожу, — вмешалась Натали, а идя вместе с Сергеем по коридору, шепнула: — Наконец-то. Правильно. Я уж не стала тебя выдавать. Кстати, я знаю один укромный уголок, где мы могли бы заняться любовью. Ты не против?
— А ты любишь трахаться посреди трупов?
— Какая разница где?
— Скажи, ты солгала, что Танечка у Германа?
— По правде говоря, не знаю. Но возможно. Он умеет держать на крючке.
Днищев старался не упустить ни одной подробности, запоминая все, что видел. Он подумал, что Натали можно было бы как-то использовать, поскольку она много знала. Но от предложения уединиться в бытовке за ящиками с гранатами отказался.
— Можно взорваться в пароксизме страсти, — ответил он, но несколько гранат сунул под рясу, когда охранявший оружие бандит отвернулся.
Вооружившись автоматом, Сергей вместе с Натали возвратился назад. «Придется вспомнить морпеховские навыки», — подумал он, прикидывая свои возможности. Потом начались долгие переговоры, которые пока ни к чему не приводили. А в шесть часов вечера произошел случай, когда ему захотелось тут же пустить автомат в дело: на его глазах Боря Черниговский расстрелял приблизившегося к входу отца Андрея, с которым Днищев беседовал совсем недавно, утром.
— Одним попом меньше! — захохотал бандит, подмигнув Сергею.
— Зачем ты это сделал? — подошел к ним Герман.
— А-а, болтовня одна. Какой с него прок?
А Днищеву, сжавшему зубы, вспомнились последние слова Мезенцева, сказанные ему утром: «Времени осталось мало. Помни об этом». Он произнес их словно про себя самого.
Но времени оставалось мало для всех…
Днищев, влившийся в «семью» террористов, получил одно преимущество: теперь он мог свободно передвигаться везде. Он спустился вниз, к арене. Заложники, тесно прижавшись друг к другу, сидели не только там, но и вплоть до четвертого ряда. Здесь он еще раньше заприметил Свету и Милу. Девушки были так напуганы, что с ужасом вжали голову в плечи, когда к ним приблизился размалеванный человек в рясе и с автоматом в руке. Встав перед ними, Днищев произнес:
— Не волнуйтесь. Все обойдется.
— Кто вы? — спросила Света, чувствуя что-то знакомое и в лице, и в голосе.
Встрепенулась и Мила, которой Сергей, пожалуй, был знаком ближе.
— Тот, кто должен тебе сто долларов и кто вытащит вас отсюда, — отозвался Днищев и пошел дальше: ему не хотелось привлекать ненужное внимание.
Он уже не слышал, как Света горестно застонала:
— Господи! Он снова тут… Я не вынесу…
— Молчи! — шепнула подруга, толкнув ее локтем в бок. — Если Сергей тут, то мы спасены. Уж я-то его знаю получше тебя.
— А откуда? — покосилась на нее Света, испытывая какую-то досадную ревность.
Свобода передвижения обернулась для Днищева обратной стороной. Когда он смыл надоевший грим и вышел во внутренний дворик, чтобы осмотреть бытовки, то через некоторое время на стол оперативного штаба, где понемногу скапливалась собранная по крупицам информация о террористах, легла и фотография Сергея, которая и так была очень хорошо знакома областной милиции.
— А-а, этот, Днищев. Разыскивается по делу об убийстве в Хотькове.
— И в связи с гибелью банкира Гуслярского, — хмуро заметил крупный чин из ФСБ.
— А не он ли вообще у них за главного? — высказал предположение какой-то генерал. — Птица, видно, высокого полета. Еще неизвестно, какой хвост за ним тянется…