Кто-то сзади положил руку на плечо Сергея. Он вздрогнул, как от электрического удара.
— Ты чего дрожишь? — спросил Гена Черепков. — С похмелья, что ли?
— Знобит, — вяло отозвался Сергей. — И мутит что-то. Да и вообще пакостно на душе. Скажи, Гена, ты любишь Москву?
— Нет. За что ее любить, блудницу вавилонскую?
— А стал бы ее бомбить, если бы предоставилась возможность?
— У тебя и впрямь температура. С чего тебе взбрели в голову такие мысли?
— Значит, нет. А я бы, наверное, не отказался.
— Псих ты, Серго. Здесь же люди живут.
— Здесь в основном живут сволочи. Понимаешь ли, самая глубокая жаровня ада и представляется мне таким местом.
— Пошли лучше пивка выпьем, — озабоченно произнес Черепков, вглядываясь в блуждающие глаза друга.
— Нет, сначала спустимся в преисподнюю.
И Сергей зашагал к намеченному высотному дому, где им уже был облюбован огромный подвал с разветвленными, уходящими глубоко под землю коридорами. По дороге он рассказал Геннадию о Рендале и своем плане. Черепков отнесся к его идее весьма скептически.
— Глухой номер, — вынес он свой вердикт. — А Лешка Карпуньков сам со сдвигом, если согласился помогать тебе. Вы вляпаетесь в большую кучу дерьма.
— Мы все уже влезли в нее по самую макушку. А я предлагаю, наоборот, выбраться. И ты нам поможешь.
— Я пас.
— Здесь тебе не преферанс, Гена, а игра в жизнь.
— Что-то не пойму.
— И ты, и я, и Лешка, и миллионы таких, как мы, обречены на вымирание, какими бы хорошими или талантливыми мы ни были. В наше время ценится только одно качество — подлость. Но я не предлагаю тебе стать негодяем. Просто мы возьмем те деньги, которые нам причитаются по праву, и никто не запретит тебе использовать их на благие дела. Карпуньков построит лечебницу для бедных, ты можешь открыть художественное училище. Бесплатное.
— А ты?
— Я… Не знаю. Найму самолет и расшвыряю деньги над Москвой. Пусть подавится.
— Дуришь. Богатство страшнее СПИДа. Как только ты получишь такую огромную сумму, ты изменишься. Станешь трястись, бояться, чтобы и к тебе не пришел какой-нибудь такой же лихой Днищев и не запустил лапу в чемодан с деньгами. А куда мы премся?
Они уже шли по одному из коридоров подземелья, и Сергей подсвечивал дорогу перед собой фонариком. Слева тянулись какие-то грязные, склизкие трубы разной толщины, справа то и дело попадались железные двери, некоторые из них были открыты, другие заперты на висячие замки.
— Идем к посольству Саудовской Аравии, — ответил Сергей так, словно в кармане у него лежало приглашение на прием от самого посла. — Рядом с ним особняк Рендаля. Поглядим, может быть, сумеем проникнуть в его подвал.
— А мы не заблудимся?
— Чай, не в лесу.
— Да в лесу-то хоть можно ориентироваться… По звездам. А здесь сам черт ногу сломит.
Замечание Гены было не напрасно. Мокрый пол уходил наклонно вниз, с потолка бежали струйки воды, сновали наглые крысы, злобно попискивая. За одним из поворотов друзья увидели целую кучу этих копошащихся существ, обгладывающих нечто, похожее на человеческий труп. Крысы не прекратили свое занятие даже тогда, когда Сергей посветил в их сторону фонариком.
— Говорят, они могут наброситься на человека, если он разозлит их, — прошептал Гена, боязливо прижимаясь к Днищеву. — Давай вернемся.
— Пошли! — толкнул его в бок Сергей. — У них своя свадьба, у нас — своя.