Референт отключил телефон и поспешно вышел из дома. А Сергей выбрался из своего укрытия и так же торопливо направился обратно в гостиную. Дело принимало совсем скверный оборот. Минут через десять выяснится, что подобного министерства не существует вовсе, референту позвонят, и сюда нагрянет целая бригада оперативников и спецназовцев в черных масках и с автоматами. Будут вязать «клиентов». Пока не поздно, надо уносить ноги.
Днищев влетел в гостиную, намереваясь тотчас прекратить нейролингвистический сеанс, если даже придется прервать его на середине. Но Карпуньков и так уже закончил свой экстрасенсорный гипноз и довольно потирал руки, а сам Рендаль, выглядевший преотлично, вроде бы чуть помолодевший, с блестящими глазами, мирно беседовал о чем-то с брюнеткой, которая скромно помаргивала длинными ресницами. Сергей перехватил успокаивающий взгляд Алексея и пошел прямо к Рендалю.
— Ну, мой коллега вам уже все объяснил, — грубовато сказал он. — Не будем терять время.
— Не будем, — покорно согласился хозяин.
Он все еще находился в какой-то прострации и смотрел на Днищева так, будто увидел его впервые.
— Мы располагаем сведениями, что через подвал вашего дома проходят подземные коммуникации, которые могут быть использованы для террористического акта.
— А?.. Что?
Рендаль явно не смог уловить смысл услышанного. Он перевел взгляд на психиатра, словно ища поддержки. Старческое лицо было по-младенчески беспечно.
— Где подвал? — рявкнул Днищев, встряхнув Рендаля за плечи. — Нам нужно осмотреть его. И поживее!
— На кухне. Можно пройти через нее и спуститься вниз, — выдал наконец-то Рендаль. — Сейчас я пошлю кого-нибудь проводить вас.
— Не надо! — Сергей почти толкнул его на диван. — Отдыхайте. Мы сами справимся.
Кивнув друзьям, он пошел к выходу. Поняв по его тону, что произошло что-то серьезное, они последовали за ним.
— К чему такая спешка? — спросил Карпуньков, забегая вперед. — Все прошло отлично: сеанс удался. Я вложил в его подсознание нужную программу, к понедельнику он соберет деньги и передаст их нам. На условленном месте.
— После поговорим, — оборвал его Днищев. — Пора сматываться. Референт нас почти раскусил.
— Но он не в силах повлиять на программу! Рендаль в капкане.
— А теперь и мы можем оказаться в нем. И никакие доллары нам уже будут не нужны.
Вся троица торопливо проскочила кухню, задержавшись лишь на секунду, чтобы выяснить у повара, где расположен вход в подвал. Сверху начал доноситься какой-то шум, топот ног. Отперев схваченную тяжелым запором массивную дверь, авантюристы нырнули в темноту, отдающую сыростью и кислым запахом. Днищев включил фонарик и тихонько присвистнул. В ответ откуда-то из-за тянувшихся по коридору труб раздался такой же приглушенный свист.
— Молодец Вася, ждет, где я приказал, — пояснил Днищев. — Вот он-то и выведет нас к теплу и свету.
Навстречу им выдвинулась фигура подземного жителя Москвы.
Глава пятая
ПСИХОТРОПНАЯ ВОЙНА
Беженец из Таджикистана, предупрежденный накануне Днищевым, быстро повел их известными ему «тропами» наверх. Казалось, выключи сейчас фонарик, и он все равно сориентируется в кромешной тьме, настолько адаптировался подземный житель к родным катакомбам. Его чутью и сноровке могли позавидовать и снующие под ногами крысы. Он безошибочно находил нужный лаз, щель, дыру, ведя за собой трех приятелей. Гена, сорвавший наконец с головы парик, со сломанным каблуком на одной туфле, хромал сзади всех.
Позади них было тихо. Если бы референт и задумал затеять погоню, вряд ли он решился бы сунуться со своими охранниками на столь чуждую и враждебную всем респектабельным людям территорию. Для них она была равнозначна минному полю. Иногда в подземном лабиринте мелькали огоньки, слышались приглушенные голоса, тянуло запахом приготовляемой пищи — анти-Москва жила своей жизнью, плохой или хорошей — неважно, главное, что населяющая ее армия безработных, бомжей, беженцев также имела право на существование, на любовь, счастье, томление духа. Она кипела своими страстями и жила по своим законам, порой более человеческим, чем те, которые были приняты наверху. И в какой-то момент, доведенные до отчаяния и безумия, сплотившись вокруг своего вождя, все эти люди могут выплеснуться на бульвары и площади, словно мутный поток, смывающий на своем пути все. Наверное, это было бы только справедливо.