— А ты ведьма! — произнес отец Назарий, прищуривая левый глаз. — Ладно, отложим решение до утра. А пока сделайте ей укольчик.
Подвизгивая, служительницы потащили Свету из комнаты…
Днищев подъехал к дому братства на Новой Басманной в четыре часа дня. Усталости он не чувствовал, хотя позади была бессонная ночь в Агропромбанке, где он провернул «дельце» Василия Федоровича, навестив кабинет Гуслярского, а вслед за этим — утренняя операция с эстонским миллионером, путешествие по подземной Москве да еще пивное сидение в «Игларе». Возможно, другой человек на его месте свалился бы замертво после столь напряженных часов, но у Сергея открылись какие-то внутренние резервы организма. Он был бодр, свеж и готов к атаке на братство отца Назария.
Вышагивая перед окружающим дом забором из металлических пик, Сергей соображал, как лучше подойти к неприступной крепости и вызволить Свету Муренову из лап проповедника. Напротив дома находилась военная комендатура, слева — издательство, справа — ресторан. Хорошая компания для религиозной секты, все необходимое под боком: оружие и пресса — для захвата власти, выпивка и закуска — чтобы отпраздновать успех. Не придумав ничего путного, Сергей просто постучал в калитку, решив действовать по обстоятельствам. Дверца приоткрылась, высунулась усатая морда отнюдь не аскетического типа.
— Чего надо? — хмуро спросил страж обители, смерив Днищева взглядом, после чего пришел к выводу, что перед ним чужак. В последнее время к братству приходило много посторонних, требуя обратно своих чад.
— Поговорить. Со Светой Муреновой. Есть тут такая?
— Новенькая, что ли? А вы кто, родственник? Нельзя. Свидания запрещены уставом.
— Вы здесь как в пересыльной тюрьме устроились, — попробовал пошутить Сергей. — Я ей покушать принес. Пирожков домашних. Пусти, дяденька!
— Она написала заявление, что отказывается от всех родственных связей, — сурово ответил страж. — И посвящает себя служению истинному учению отца Назария. Не шастайте тут больше!
Дверца с противным скрежетом закрылась. Сергей пнул ее ногой.
— А с отцом Назарием вашим поговорить можно? Я ему исповедаться хочу.
— Нельзя, — донеслось из-за забора.
— Высунься на минутку, — попросил Сергей. — Хочу сфотографировать твою морду для обложки «Крокодила». Цветное фото, семь на восемь. Я корреспондент из «Вашингтон пост». А?
— Вали отсюда, придурок, — посоветовал страж. — А то бока наломаем.
«Не хочет, — сказал сам себе Сергей. — Значит, боится и уважает. Ладно, зайдем с другого конца».
Ему стало ясно, что эта банда во главе с отцом Назарием держит Свету где-то здесь, взаперти. Проводят инкубационный период одурачивания, пока она окончательно не спятит. А закон на их стороне. Света совершеннолетняя и вправе сама выбирать, где жить, чем заниматься и какому Богу служить. Ее формальное согласие на это у них наверняка есть. Выманили, выудили. Трудно ли, умеючи? Отец Назарий, видно, большой спец по промывке мозгов. Карпунькова бы на него натравить, чтобы тот его запрограммировал, как Рендаля, на полет с Крымского моста.
Потоптавшись возле калитки, Сергей обошел здание по периметру. Забор был достаточно высокий — для прыгуна с шестом, боксеру не взять. Но расположенное рядом издательство почти соприкасалось со стеной братства. Между ними находился внутренний дворик, в который можно было спуститься со второго этажа. Стоит попробовать. В крайнем случае придется мобилизовывать военную комендатуру для штурма. Сергей постучал в массивную дверь. За стеклом замаячила фигура вахтера.
— Суббота! — развел тот руками. — Никого нет.
— Никого и не надо, — ответил ему Днищев, приложив к стеклу развернутое удостоверение. — Открывай срочно, дед. Контрразведка.
Старорежимник, очевидно, был воспитан в незыблемом почтении к органам. Повозившись с ключами, он впустил Сергея и торопливо пошел следом за ним по коридору, а затем и по лестнице на второй этаж.
— Это кого ж вы здесь ловить собираетесь? — полюбопытствовал он.
— Директора вашего, компромат на него. Вот место для засады выбираю.
Сергей подошел к окну, открыл его, выглянул. Можно прыгнуть. Аккурат на клумбу с гладиолусами, за которыми, наверное, сестрички из братства бережно ухаживали с начала лета.