Ивор никогда не понимал этой еженедельной вакханалии, в которую из раза в раз погружались все города, подконтрольные Совету. Масла в огонь подливали наркотики и венерические заболевания. И если со вторым в армии, которая выступала покровителем происходящего, было строго, то на «пыль» и прочую химическую дрянь, расплавляющую мозги и сжигающую людей изнутри, командование закрывало глаза. Те, кто не мог позволить себе столичные казино и выпивку, отправлялись в Гетто, ныне стоящее в руинах: где-то с месяц-полтора назад войска сравняли его с землей, перебив всех членов банды, сотрудничавшей, как оказалось, с сопротивлением.
Пройдя еще два блок-поста, Майкл уперся в ворота ограждения правительственного квартала, доступ куда имели только солдаты гарнизона, закрепленного за ним, и клерки разных мастей, живущие в основном неподалеку, во внутреннем кольце города. Неразговорчивый лейтенант средних лет приказал Ивору сдать свою идентификационную карту гражданина, письмо с вызовом в Совет и ожидать.
На улице уже было прохладно. Пытаясь поплотнее закутаться в казенный плащ и переминаясь с ноги на ногу в растоптанных, но опрятных и вычищенных ботинках, хирург под присмотром двух бойцов ожидал, когда же его проводят внутрь.
Вызывал Ивора лично советник Харрис, и врач опасался той беседы, на которую его пригласили. В целом, дела у центра шли неплохо: Деймос пережил операцию, блокировка памяти прошла успешно, показатели сестер росли, а отряды под руководством операторов показали запредельную эффективность во время глобальной зачистки Гетто. Но Ивор опасался. Пусть Харрис и был его покровителем, но в то же время ему, Ивору, не хватало природной изворотливости, чутья для безопасного общения с подобными людьми. При всем своем опыте и ценности для государства перед Харрисом он чувствовал себя недалеким мальчишкой, который лезет во взрослые дела, смертельно опасные дела.
Спустя примерно пятнадцать минут хмурый лейтенант вышел к нему, молча вернул письмо и карту и предложил пройти внутрь в сопровождении одного из бойцов. Еще пять минут пути по правительственному кварталу, и они вышли к зданию Совета, обогнули его слева, минуя главный вход, и направились к одной из дверей для охраны и персонала. Пройдя узкими коридорами, они вынырнули из двери с надписью «Служебный вход» и направились к лифтам, находящимся прямо перед ними.
Солдат молчал всю дорогу. Изредка хмуро поглядывая на Ивора, как бы не понимая, что этот бедно одетый старик забыл в здании Совета и почему советник хочет его видеть, он все же подчинялся приказу и вел хирурга в кабинет Харриса, минуя главный вход - подальше от любопытных глаз.
Они поднялись на третий этаж и прошли длинным коридором с мраморными полами и антикварными светильниками под потолком. Дойдя до массивной двери из темного дерева - Ивор не смог на глаз определить его породу, - солдат аккуратно постучался, выдержал паузу и, открыв дверь, сделал шаг внутрь.
- Советник Харрис, - поприветствовал чиновника солдат, - Майкл Ивор здесь, как и приказывали.
- Спасибо, - Харрис сидел за небольшим письменным столом справа от двери, спиной к стене, - возвращайся на пост, боец.
Сохраняя хмурое выражение лица, Харрис проводил солдата взглядом до двери и после того, как тот вышел в коридор, поднялся со своего места и запер кабинет на ключ. После он предложил Ивору повесить пальто на спинку кресла, а сам подошел к панели управления помещением и открыл музыкальный каталог. После нескольких движений пальцев из встроенных в стену динамиков полилась мелодия двадцать третьего концерта Моцарта. Харрис замер у стены и насладился первыми секундами записи, а после обратился к Ивору:
- Вот теперь можно и поздороваться! - коллеги Харриса по Совету сказали бы, что в этот момент перед ними предстал другой человек. - Здравствуй, Михаил! - сказал он на корявом русском.
Михаил Николаевич Иверенев, а последние три десятилетия - доктор Майкл Ивор, только улыбнулся этим попыткам советника поприветствовать его на родном для него языке и молча обнялся со старым другом.
- Джеймс, ты бы мог и машину за мной прислать, - саркастично заметил он уже на английском. - Пешие прогулки, конечно, полезны, но уже не в моем возрасте.
- Ну, извини, конспирация, - ответил с улыбкой Харрис. - Конечно, рано или поздно до армейского командования дойдет информация, что ты был у меня. А может, и не дойдет. Чаю?