Каролина тоже всматривалась в потолок. Виктор осторожно отодвинулся в сторону, чтобы она могла выбраться из-под него. Она так же смотрела вверх, туда, где с большого красного пятна на потолке что-то капало вниз.
Минута, вторая, третья, проведенная в полной тишине и полном неведении. Наконец, Виктор опустил голову и посмотрел на Каролину. Та повернулась к нему и вдруг оба, будто по одной команде, приподнялись. Хью по-прежнему сидел, облокотившись на стену. Но это был уже не Хью, вернее, не тот Хью, которого они видели несколько минут назад, не тот съехавший с катушек маньяк, плевавшийся в гневе слюной, оравший, угрожавший и трясший перед их лицами пистолетом. Это был уже объект, лишенная всего живого органическая субстанция, обреченная в своем дальнейшем земном пути лишь на тление. Голова его была разбита. Кровь стекала густой струей по подбородку вниз, на лежавшую где-то в районе паха руку. Вторая его рука, с крепко сжатым в ней пистолетом, лежала на полу. Его дуло по-прежнему было направлено в сторону Каролины и Виктора, будто даже сейчас, даже после всего того, что произошло, даже после смерти, он не оставлял надежды расквитаться с ними, показать им, кем был он и кем были они. Но он был мертв, третий член экипажа корабля «Орион» отправился в небытие или, наоборот, в какой-то другой, полный новых приключений мир. Его голова была повернута на бок. Даже при слабом освещении было видно, что череп его разворочен, что пуля, по неизвестно какому стечению обстоятельств, выпущенная из пистолета, вошла в подбородок, прошла через всю голову, выворачивая и выплевывая на низкий металлический потолок корабля ее содержимое.
— Он мертв… — озвучила очевидное Каролина.
— Мертв, — согласился с ней Виктор. Он шагнул в сторону тела, но вдруг резко отпрыгнул назад. Рука с пистолетом слабо дернулась и ствол клацнул по металлу пола.
— Твою же мать!..
— Это конвульсии, — тихо объяснила Каролина. — Луше отойди оттуда, — она показал ему на дуло пистолета, которое смотрело в его сторону. Виктор быстро отошел к стене. Быть убитым мертвецом после всего того, что они пережили, было бы верхом глупости. В рейтинге «премии Дарвина», он занял бы первую строчку. Вот только проблема — те, кто эту премию присуждали, уже сами давно валялись в могилах под метровым слоем грязи и радиоактивной пыли.
— Точно… мертв?
— Точно! Он застрелился…
— Он?! — осторожно, будто все еще опасаясь, что Хью может вскочить и бросится на него, Виктор подошел к телу и с отвращением посмотрел в разорванную черепную коробку, в которой оставалась лишь половина левого полушария мозга. — Он хотел нас грохнуть и грохнул бы, но что-то ему помешало.
— Что?
Виктор коснулся ногой пистолета, но рука мертвеца не разжимала его. Тогда он ударил по ней ногой. Пальцы разжались, пистолет поскакал по полу и ударился где-то о металлическую стену. Виктор повернулся к столу и посмотрел на пол. Рядом валялась пустая гильза, чуть правее большим влажным пятном виднелся след от окровавленной сопли. Он повернулся к покойнику. На левом его ботинке, стекая вниз, виднелся след этой же сопли.
— Он поскользнулся и случайно нажал на курок при падении!
— На чем?
— На сопле!
— На сопле?
— На сопле! Дурные манеры его победили, — Виктор хотел проговорить это серьезно, но, вдруг, лицо его растянулось в улыбке и громкий смех наполнил то помещение, где, совсем еще недавно, царило напряжение и страх. — На собственной, мать его, сопле! — он схватился за живот и прислонился к стене. Он давно так не смеялся, и смех заставил его желудок сжаться до боли. Он посмотрел на Каролину. Она стояла рядом, облокотившись на стол. Лицо ее было красным, на глазах по-прежнему были слезы, лицо искривлено в гримасе. Но то была уже гримаса смеха. Она смотрела на ботинок, на размазанную по полу соплю, на мозги, которые капали вниз с потолка. Как и Виктор, она смеялась в первый раз за долгие недели, а может уже и месяцы (никто из них не вел счет дням), смеялась искренне и с облегчением.
— Трудно быть Богом, когда тебя мучает насморк, — сквозь смех и слезы проговорил, наконец, Виктор. Он сделан несколько глубоких вдохов и выдохов, вытер рукой слезы с глаз и приблизился к покойнику. — Нам надо вынести его отсюда. От него и так уже попахивает, а что будет через несколько дней, даже представить сложно. Давай положим его на куртку и вытащим за ноги.