- Есть фонарь?! - повернулся он к стоящему у входа Йоргу.
- Да, да! Где-то тут... подожди! - Йорг скинул с себя рюкзак и снова с грохотом на пол повалилось его проржавевшее оружие. Он нашел фонарь и отдал его Виктору, который ждал у входа. Луч света озарил сверкавший металл ножа и мрачное помещение. В углу что-то стояло, какой-то стол или тумба, со стороны которого этот звук, казалось, и долетал. Ботинки слабо шаркали по полу. Вековая пыль маленькими звездочками кружила перед фонарем, будто обрадованная тому, что в первый раз за долгие столетия, ей, наконец-то, удалось взлететь вверх.
За Виктором в помещение пробрался и Йорг. Он невольно закашлялся. Каролина продолжала оставаться снаружи, с прежним страхом смотрела она то на темноту, где только что исчезли космонавты, то назад, в сторону коридора, где, как ей почему-то казалось, за ними кто-то мог следить.
Виктор дошел до противоположной стены помещения. Что-то треснуло под ногами и вдруг... механический звук и речь прекратились. То, что они слышали уже десять минут, слышали ясно и отчетливо, вдруг замолкло, будто тот, кто пряталась от них в этой комнате, наконец, понял, что он не один и обратил на них свой взор. В наступившей тишине, в этом напряженном состоянии, казалось, можно было различать звуки биения сердец. Каждый из космонавтов тяжело дышал, каждый заглатывал воздух и пыль так громко, что первые несколько секунд они слушали лишь друг друга, пытаясь понять, был ли этот новый звук трансформированным старым или чем-то совершенно новым.
Виктор сделал шаг назад. Его нога снова что-то задела. Он опустил фонарь вниз и присмотрелся. Под ногами, выкопанный ботинком из-под пыли, валялся какой-то провод. Йорг тоже увидел его. Он нагнулся и осторожно поднял этот провод своей запачканной в ржавчине рукой. Снова послышался скрежет и речь, снова что-то заработало рядом. Йорг опустил провод на пол и звук опять прекратился. - Посвети-ка сюда! - он ткнул пальцем в угол, где стояла небольшая тумба. Виктор послушно направил туда луч фонаря. Йорг последовал за ним, последовал вдоль лежащего на полу провода. Он шел по полу, потом поднимался вверх, доходил до комода и входил в какую-то почерневшую и покосившаяся от времени коробку.
- Это какой-то прибор, какая-то аудиосистема! - Йорг потянул провод на себя и звук возобновился. - Где-то идет разрыв цепи, - проговорил он, с особым вниманием изучая то место, куда этот провод входил. Йорг смахнул с него пыль и повернулся к Виктору - Радиопередатчик! или... плеер какой-то... или что-то вроде этого! - он изучал каждое устройство в этой системе, пытаясь понять его назначение. Наконец он обнаружил то место, куда входил этот провод и осторожно коснулся его рукой. Снова послышался скрежет, снова звук человеческой речи... Теперь уже стало ясно, что в этом звуке уже не было ничего механического. Это был звук, вернее звуковые помехи, доносившиеся откуда-то из глубины колонки с порванным динамиком. Перед этой колонкой, покрытый слоем вековой пыли, лежал сваленный на стол, микрофон. Через несколько секунд звук снова прервался. Речь на латыни этого последнего в истории человечества проповедника, снова замолкла, погружая комнату и радиоэфир на сотни километров вокруг в очередное молчание. Йорг встал с колен и горестно усмехнулся:
- Это голос в записи! Живых людей здесь нет!
Виктор и сам уже понимал это. - Откуда идет питание? - он снова осветил фонарем провод, который лежал под ногами. Один его конец входил в радиопередатчик, другой тянулся куда-то к окну. Он сделал несколько шагов в его сторону и только сейчас увидел, что окно было гораздо больше, чем они изначально думали и что что-то большое закрывало собой большую его часть. Он осторожно положил фонарь к ногам, потянулся рукой, взял это нечто за край, пытаясь притянуть его к себе, но эта вещь с треском лопнула и повалилась на пол, разлетаясь на множество фрагментов. Яркий свет из окна вдруг пробился внутрь, освещая стены, пол, комод и разбитые на полу фрагменты. Виктор нагнулся, взял один из этих фрагментов в руку и повернулся с ним к окну. - Солнечная панель, - усмехнулся он, - передатчик питался от солнечной батареи, которую я только что разбил!
- Последняя радиостанция человечества затихла, - тихо проговорил Йорг. - Больше никаких проповедей, господин священник, твоя миссия окончена!
Каролина, которая все это время неподвижно стояла на входе и прислушивалась, осторожно вступила в комнату.
- Здесь нет никого живого? - спросила она, смотря на Виктора.
- Никого, - подтвердил он.
- И там, дальше, за сотни или тысячи километров отсюда, там тоже никого нет?
- И там тоже... никого!
- Ну а под землей?! Неужели люди не могли выжить под землей, ведь были же тоннели, были станции метрополитена, убежища. Ведь... ведь... такого не может быть. А что этот спутник... эти радиоволны, которые Йорг ловил? Неужели мы здесь одни, неужели на всей этой планете не осталось никого кроме нас?! Неужели со всем уровнем развития, со всей наукой, медициной, культурой, выжить не смог никто?! - она говорила надорвано и почти плакала. - Ведь это глупо, у нас были такие перспективы, такие возможности, а теперь это все погибло, все разрушено, все... все уничтожено...
В этот раз Виктор ничего ей не ответил. Он медленно подошел к комоду с радиоаппаратурой и сдул пыль с лежавшего на боку микрофона. До слуха долетал тихий скрежет испорченной временем аудиозаписи, видимо какой-то конденсатор или аккумулятор все еще хранил в себе последний заряд энергии от солнечной панели.
- Говорит командир космического корабля "Орион", - послышался в тишине его громкий голос. - Мы находимся здесь уже несколько недель, но до сих пор не встретили здесь никого. Мы не уверены в том, что здесь кто-то есть и с каждым днем наши надежды найти здесь хоть кого-то тают. Если меня кто-то слышит... если нас кто-то слышит, дайте о себе знать, пока у нас в корабле работает передатчик, пока мы в состоянии принимать сообщения! Мы... будем ждать!..
- Координаты, им надо сообщить координаты нашего корабля! - громко шептал ему в ухо Йорг.
Виктор повернулся к нему и как-то криво усмехнулся:
- Там нет никого, старина! Тут нет никого, это наше послание, это не больше, чем игра с самими собой, - он вытянул вперед руку и осторожно начал двигать микрофон к краю стола. Йорг смотрел на него, на двигавшийся по столу микрофон, но не говорил ни слова. Микрофон доехал до края, на секунду задержался, будто из последних сил цепляясь за свою оставшуюся жизнь, и вдруг, сорвавшись, с грохотом повалился на пол, рассыпаясь на проржавевшие и окислившиеся части.
Все молча смотрели на это. Каждый, погруженный в какие-то свои глубокие и мрачные мысли. Через минуту Виктор отошел в сторону и подошел к столу, который стоял в самом углу этого небольшого помещения. Под толстым слоем пыли на нем лежало несколько книг, почерневшие и распухшие от времени. Он взял "Библию", первую книгу, которая лежала поверх остальных, будто давая понять им кто главный в этом доме. Под ней, пожелтевшая и с прогнившей до неузнаваемости обложкой, лежала какая-то книга на испанском или португальском языке. Тяжело, запинаясь, он прочитал несколько строчек.
- "Дон Кихот" Сервантеса, - тихо ответила ему стоявшая позади Каролина. - Это испанский. Самое начало...
Виктор осторожно положил ее на край стола. Под ней лежала третья книга. Она была в бумажном переплете, от которого уже почти ничего не осталось. Ставшие коричневыми от времени листы, слипались друг с другом и рвались от одного лишь прикосновения. Шрифта почти не было видно, лишь тут, да там на листе можно было разобрать отдельные слова на неизвестном для Виктора языке. Он быстро пролистал ее. Он хотел найти какие-то пометки на полях, какие-то рисунки, намеки, которые могли бы прояснить ему картину того, что здесь когда-то давно произошло. Но пометок не было и поля были совершенно пусты. Виктор положил книгу на край стола. Больше книг не было. Стол был пуст... или почти пуст. Виктор заметил что-то в последний момент, нагнулся чуть вперед и осторожно, кончиком пальцев, боясь порвать или повредить, подцепил лист бумаги, который лежал на столе, прямо под книгами. Он был весь пожелтевший, с прогнившими и растрепавшимися краями. На нем виднелись какие-то пятна, то ли оставленные еще хозяином этого дома, либо уже прошедшими после его смерти годами. Осторожно, боясь того, что он развалится его в руках как солнечная панель, как микрофон, как дверь в эту коморку, он поднял его и внимательно, при просачивавшемся сквозь тусклое окно свете, начал его рассматривать.