Чаграй хмыкнул.
- Едва ли, если бы знали, как ты ловко управляешься со скальпелем.
Блондинка нахмурилась. Щёки слегка порозовели. Она стукнула кулаком по косматой груди. Доктор почесал покрасневшее место удара.
- Ты чего, Нюсь?
- Ты…- Инна Сергеевна поджала губы. – Я что, для себя стараюсь? Я что, удовольствие получаю? Мы вообще-то общее дело делаем. Для всех, между прочим.
Черноволосый великан шумно вздохнул.
- Опять-двадцать пять. Угомонись уже.
- Что угомонись! Ты меня тоже мясником за глаза называешь?
- Ты же знаешь, что нет.
- Мы для всего человечества стараемся. Даже эти молодые неблагодарные придурки первыми бы прибежали, если бы их добровольно пригласили. Так какая разница!
- Никакой сознательности у молодёжи, - улыбнулся Доктор.
- А ну тебя! – Инна Сергеевна легла на спину и скрестила руки на груди. – Мы с тобой первыми себя в добровольцы предлагали. Так ведь не разрешили. Мы готовы пожертвовать собой ради науки. Ради будущего. А эти паршивцы ещё нос воротят.
Чаграй облапил широкой ладонью её затылок и прижал голову к своей груди. Погладил по мягким волосам.
- Прости, зайка. Не хотел тебя обидеть. Просто у нас другое воспитание. Мы можем пожертвовать собой ради других. А эти просто эгоисты. Только о себе думают. Зато, предложи им душу, тут же заграбастают обеими руками. Конфетки всем подавай, а платить никто не хочет.
- Вот, вот. Бессмертие просто так не получишь за дарма. Но ты чего рвёшься ночью?
Чаграй зевнул.
- Заколебали с этой камерой для Психеи. Почему-то всем не терпится заснять её во всей красе.
- Естественно. Сам подумай. Мы получаем большие деньги на исследования, а никто даже не видит результата наших испытаний. Неудивительно, что нам финансирование сокращают.
- Если бы только это. Аскольд дёргается.
Блондинка улыбнулась и провела ладонью по волосатой груди любовника.
- Не знала, что эта ледышка умеет нервничать.
- У него видеокамера глючит.
- И что?
- Цифровая камера.
- М-да. Это странно. И что, они полагают, это Психея разгуливает по ночам!
Чаграй сочно рассмеялся.
- Да уж. Ну, разве что мышка какая-нибудь приблудная. Могли пропустить.
- Возможно, Аскольд не напрасно волнуется. От Психеи камеры фонят, даже цифровые. Если она смотрит в камеру. Помнишь, как Мартын, тот орангутанг…
Чаграй молчал.
- Что?
- Мыши, орангутанги, собаки Льва Даниловича. Весь вопрос в том, что такое по сути своей есть человек, - медленно сказал он. - Вот чего я не учёл.
Женщина приподнялась на локте.
- Ты о чём?
- Это же очевидно! Человек – тот же механизм. Так ведь! Биохимический компьютер, но всё равно компьютер. Поэтому Психея так легко читает программы. И человеческие и компьютерные. Почему то она их воспринимает и запечатлевает. Мы не знаем почему, но очевидно, у неё есть способность к симбиозу с разумом. Так в чём проблема! Надо просто дать ей то, что она хочет.
- Каким образом? – нахмурилась врач.
- Что касается камеры. Психея создаёт помехи для мёртвой техники, но её можно увидеть взглядом через специальные фильтры. Понимаешь, живым взглядом. Она позволяет запечатлевать себя тому же компьютеру – мозгу, но глушит механические процессы. Не можешь взломать защиту, обмани её. Нужен прибор имитирующий жизнь.
- Кажется, я поняла, - сказала Инна Сергеевна. – Нужно подключить камеру к компьютеру. Вложить программу имитирующую разум. Тогда она её воспримет без проблем, словно наблюдает разумное существо.
Чаграй вскочил и начал лихорадочно одеваться. Блондинка не пыталась удерживать его. Легла на живот, подперев ладонями подбородок. Смотрела на его волосатое сильное тело и улыбалась.
Витёк и Фазиля поднялись на лифте в жилой отсек. Девушка втянула воздух.
- День розы.
- Ты сама, как роза. Прекрасный татарский цветок.
Они подошли к двери отсека медсестры. Улыбка увяла на лицах обоих. К косяку прислонился Рюрик. Он скользнул глазами по молодому ухажёру.
- Исчезни.
Парень поджал губы.
- По какому праву! Ты знаешь кто мой отец?
Рюрик вытянул руку и щёлкнул несчастного влюблённого по носу. Из глаз ухажёра хлынули слёзы. Он схватился за крупный нос и исподлобья посмотрел на боевика. Разом протрезвел. Рюрик взглянул ему в глаза, словно уронил на голову громадный булыжник. Костлявый побледнел. Его руки, зажимающие нос задрожали, губы тоже. Он прижал руки к лицу и побежал по коридору, вихляя худыми, неуклюжими ногами. Седой в упор смотрел на медсестру. Она нервно отвернула голову.