Ярость и немое бессилие. Одарив сердце жрицы несчетным количеством новых шрамов, в какой-то момент, они слились воедино и дали жизнь иному, куда более мерзкому чувству... Отчаянию.
Медленно утопая в его цепких объятиях, святая дева все чаще ловила себя на мысли, что начинает искренне ненавидеть, так горячо любимого ею бога. Бога, что не чураясь бесчестья, отвернулся от нее в момент, когда она больше всего в нем нуждалась...
Страхи святой девы принадлежали далеко не ей одной. Большинство жителей имперского дворца... Даже не зная всей правды, они, тем не менее, отчасти - разделяли её чувства. Ведь свалившийся на их головы герой оказался бесконечно далек от того, романтизированного образа благородного защитника, что был знаком им по преданиям и древним текстам. Далек настолько, что это даже пугало...
Син действительно внушал окружающим ужас. Но дело было не только в его подавляющей силе или же зловещей ауре. Куда больший эффект на аристократию производило то, что она никак не могла повлиять на его решения или действия. Не имела рычагов, надавив на которые, могла бы заставить парня играть по своим правилам. Подчинить себе. Указать герою на его место.
Иномирец же, в большинстве случаев, предпочитал вести себя чуть менее, чем враждебно. Не лез на рожон, проводя большую часть времени за своими изысканиям. Но и поладить ни с кем не пытался. На корню пресекал любые попытки завести с собой разговор. В случаях же, когда кто-то из особо настырных знатных особ, все равно пытался наладить с ним контакт и заручиться поддержкой в своих делах - морально ломал наглеца, подкрепляя слова демонстрацией силы.
Оскорбленные подобным к себе отношением - титулованные отвечали ему взаимностью. Как итог, только за первую неделю пребывания в замке, на Сина покушались трижды.
Поток желающих вонзить отравленный нож в спину героя иссяк лишь после того, как парень прилюдно вспылил, жестоко казнил двух плененных им же ассасинов и пригрозил, что в следующий раз - убьет не только наемников, но и каждого, на кого они укажут, как на своих заказчиков.
Неслыханная, вопиющая своей наглостью угроза, в реальности которой, тем не менее, никто из присутствовавших, даже не усомнился...
- Ты вообще не похож на героев из преданий...
Поглощенная думами, Иритэль сама не заметила, как эти полные горечи и смятения слова - нервной усмешкой сорвались с её дрожащих отчаянием губ.
С ранних лет, будучи еще послушницей при захолустном храме, она буквально зачитывалась повестями о подвигах божественных посланников. Тогда-то, в её сломленном утратами, совсем еще наивном, детском сердце и зародилась первая настоящая мечта.
Девушка усердно трудилась. Училась, не покладая рук. Терпела боль. Превозмогала страхи и лишения. Все лишь для того, чтобы годы спустя - добиться титула святой жрицы. Быть признанной высшими чинами церкви и возможно даже - призвать в этот мир первого, за три столетия, настоящего героя...
Но тот, кого девушка видела перед собой - едва-ли тянул на божественного архонта. Даже просто смотря на него, Иритэль чувствовала, как все то, что долгое время придавало ей сил, наполняло робкое сердце храбростью - подобно песку, безвольно сыплется сквозь дрожащие бессильным гневом тоненькие пальцы...
И как бы дева ни старалась, сколько бы усилий ни прилагала - избавиться от этого, гнетущего своей неотвратимостью чувства; удержать в оцарапанных песчинками руках хоть что-то. Все её потуги были тщетны...
- Что, правда? - Не отрываясь от книги, безучастно отозвался иномирец. На его нарочито безразличном лице, всего на секунду, скользнула едва приметная горькая усмешка. - Рад, что мы, наконец, поняли друг друга.
Иритэль вздрогнула. Лишь пару мгновений спустя до девушки дошло, что вырвавшие ее из плена размышлений слова - были ни чем иным, как ответом, на спонтанно брошенную ею ранее фразу.
Ощутив, как страх подгоняет и без того сбившееся с ритма, неугомонное сердце, святая дева еще сильнее сжала онемевшие от напряжения кулаки.
- Нет!- Сделав робкий шаг вперед, с вызовом, в пока еще дрожащем голосе, нервно выпалила жрица. - Я совсем не то имела ввиду!
Инстинкты требовали от нее промолчать. Признать поражение. Смиренно опустить голову и задушить сдавившую тисками сердце -горькую обиду. Но изможденный усталостью, опутанный нитями гнева, опьяненный отчаянием разум - оказался иного мнения: