Это было бы возможно, если бы не использованная Дмитрием техника проведения приемов, когда серия ударов специально производится так, чтобы «раздергать», «разорвать» внимание противника, не позволяя ему успевать переключаться и, соответственно, перебрасывать энергию в точки нанесения ударов. И даже такой боец, как Вязьминов, не мог успеть это сделать при той скорости проведения приемов, с которой действовал Дмитрий! И все же, и все же… Каким- то непонятным образом Вязьминов умудрялся это делать!
Более того, конструкция мягкого и гибкого на вид костюма Вязьминова обеспечивала то, что удары просто соскальзывали. Из всех известных Дмитрию типов защитного снаряжения подобный эффект создавали только европейские доспехи поздних времен. Понял Дмитрий и другое — что против человека в такой защите вообще не работает большая часть ударных техник рук и ног. Он мог только сшибать Вязьминова на пол, но практически при этом не наносил ему никаких повреждений.
Ни болевые приемы, ни действенные захваты также не получались. Костюм Вязьминова был скользким и не позволял производить эффективные захваты, а его сочленения в области суставов препятствовали возможности проведения эффективных скручиваний и рычагов суставов. Поэтому Дмитрию оставалось лишь входить в ближний бой и использовать приемы сваливания и броски, надеясь сильными сотрясениями всего организма вызвать у Вязьминова болевой шок или вызвать повреждения внутренних органов. Но пока и такие действия не привели к сколько- нибудь заметному результату.
Прошло уже пять минут боя. Время, просто нереальное для бойцов того уровня, на котором находились Вязьминов и Дмитрий. Хотя точно этого оценить сами бойцы не могли — для них время текло совсем по- другому. Между тем, бой продолжался. Впрочем, Сергею Алексеевичу и Добромиру, способным воспринимать не только физические движения, но и энергетические потоки, было видно, что Дмитрий начинает уставать. Это было вполне закономерно, поскольку даже только для отражения атак своего неуязвимого противника ему приходилось тратить все свои силы. А попытки контратак не приводили ни к какому, даже малейшему успеху! И устающий Дмитрий стал пропускать атаки Вязьминова.
— Ну что, может быть, остановим бой? Ситуация для вашего сына уже почти критическая. Он и так продержался просто нереальное время, — наклонившись к Сергею Алексеевичу, тихо спросил Добромир.
— Подождем, — отрубил Одинов- отец. — Дима должен найти противоядие против такого врага! Хотя ему это и тяжело, поскольку работа против противника в доспехе значительно отличается от схватки двух незащищенных противников, к которой он привык. Дело в ином распределении пространства боя и способности доспеха принимать удар на себя. Но ведь в древности воины Гипербореи умели вести бои с закованными в сходную броню атлантами! И Дима должен восстановить этот стиль боя. Должен! Не зря же он прошел Второе Посвящение и получил от старого индейца имя Сын Грома!
Тем временем Дмитрий начал чувствовать, пока еще слабую, боль в мышцах. А после пары пропущенных, хотя и вскользь, ударов в голову, смягченных шлемом, но все- таки весьма чувствительных, — первый раз за последние 5 лет он пропустил удары в голову! — он на некоторое время потерял визуальную ориентацию в пространстве. И только не угасшая сила виакин помогала ему продолжать вести бой!
Вот опять тело словно дернули за веревочку, будто он был марионеткой в чьих- то могучих руках, и рванули вниз. Дмитрий отметил — хаппо но сабаки. Но этот термин в данный момент ничего для него не значил и лишь скользнул по вспыхнувшему краю сознания в то время, как тело совершило движение ухода- уклонения от серии ударов. Противник действовал по- прежнему стремительно и казался неутомимым.
Еще ряд ударов и серия уходов, нырков, съемов и уклонений. Но и Высшему «Я», что управляло телом Дмитрия в этом затянувшемся бою, никак не удавалось найти брешь даже не в обороне, а в атаках противника. Да, противник был очень хорош. Переходов от атак к защитам у него просто не было — каждая атака уже содержала в себе элементы необходимой при ее проведении защиты. Тем более, что благодаря уникальным свойствам его модели СБК, Вязьминов мог почти не заботиться о чистой защите и строить свои движения исключительно по принципу «атака должна тебя защищать, защита — атаковать твоего врага».