— Да, но сейчас это кажется более открытым. По-моему, здесь можно пройти.
— По-моему? Хотите рискнуть?
— Мы же так далеко продвинулись!
— Я надеюсь, вы это не серьезно! Я понимаю ваше любопытство, но вы же не… Патрик!
Его затянуло внутрь, как в воронку.
Одним шагом он преодолел границу и оказался в эпицентре стремительно несущихся мимо него картин, сопровождающихся пронзительно громкой какофонией из звуков, шорохов и голосов. Его накрыло волной неописуемых впечатлений. Бесконечное количество чужих стран и в то же время разных времен: людей, зверей, зданий, языков и напевов. Все это одновременно звучало адским оркестром и пыталось проникнуть в него. Уже через мгновение Патрик чувствовал себя так, словно потерял девственность, потому что все органы восприятия были изнасилованы, а он даже не смог сопротивляться этому. Рассудок подчинился огромной оглушающей волне чувств и мыслей, которая преодолела последнюю преграду и поглотила его.
Обессилев, Патрик опустился на колени. Все погрузилось во мрак.
Тьма. Тишина.
Не в состоянии пошевелиться, Патрик оказался в плену на дне глубокого озера, в мысленной подводной лодке с затопленными отсеками, и даже время, казалось, перестало дышать.
И вот оно совсем остановилось.
Вне времени, вне света, вне звука.
Патрик блуждал в пустоте до тех пор, пока не увидел вдали едва заметное голубое свечение. Если он не обращал на него внимания, то оно исчезало. И возвращался покой. Потом огонек снова появлялся. И когда Патрик обращал на него внимание, свет становился интенсивнее. Он отвлекался — свет пропадал. Какое-то время Патрик наслаждался игрой со светом. Он уже хотел было совсем отвернуться от него, как вдруг у маленького лучика появился тихий голосок. И чем больше он прилагал усилий, чтобы услышать, что он говорит, тем громче становился звук. А вместе с ним и свет набирал силу. И вот уже пути назад не было. Патрика все быстрее несло вверх.
Изо всей силы его ударило о поверхность. Легкие, казалось, были объяты пламенем. С громким стоном он выдохнул и наполнил легкие свежим воздухом. В его венах забилась жизнь, а нервы приобрели чувствительность. Он открыл глаза. Вокруг было мягкое голубое свечение.
— Патрик, наконец-то!
Он увидел лицо Штефани. Никогда прежде она не казалась ему такой красивой. В то же время она была возвышенной и недосягаемой. Он вдруг с такой силой почувствовал ее необычность, что мгновенно возбудился. Но эрекция оказалась болезненной и была вызвана не похотью и желанием, а, наоборот, благоговением. Словно перед ним стояло высшее, священное существо.
— С вами все в порядке?
Патрик вспомнил, где находится и что произошло. Он сидел на полу пещеры, свет окутывал его со всех сторон, и на этот раз с ним, кажется, действительно было все в порядке. Совсем не так, как в первый раз, когда он засунул в голову в проход. Сейчас не было никаких последствий. Штефани присела рядом с ним и положила руку на плечо. И все же он стал по-другому воспринимать эту женщину. Ее прикосновения и даже простая мысль о ней заставляли сердце биться сильнее. В то же время он понял, что сам никогда не осмелился бы прикоснуться к ней.
Патрик неуклюже встал на ноги и как бы невзначай прикрыл левой рукой выступающее место на брюках. Штефани сделала вид, что не заметила этого, но свою руку с его плеча не убрала. И Патрик невольно почувствовал, что так оно и должно быть.
Доступные тем, кто является хранителем таинства.
Она была хранителем тайн, именно поэтому и смогла преодолеть проход. А когда он сделал этот роковой шаг, она тоже держала его за руку, потому что хотела остановить. Именно поэтому с ним ничего не произошло. И в этом голубом куполе ей придется все время держать его, чтобы он ненароком не сошел с ума.
Патрик огляделся по сторонам. И у него перехватило дыхание.
Воздух вокруг него был наполнен картинами. Куда бы он ни посмотрел, всюду видел животных, людей, предметы, здания, даже целые города и пейзажи. Картины двигались, перетекая друг в друга, становясь то прозрачными и схематичными, то реальными и осязаемыми. Это были не мертвые картины, а сцены, которые сменяли друг друга в постоянном вихре. Но, как ни странно, они были видны только боковым зрением. Каждый раз, когда Патрик хотел взглянуть на них прямо, они растворялись и исчезали. Мало того, каждая картина сопровождалась звуками. Со всех сторон доносились, как ему казалось, неземные звуки музыкальных инструментов, обрывки разговоров на непонятных языках, разные шорохи всех уровней громкости. Патрик находился в самом центре кошмарного мультимедийного представления. Это было ярче, громче, интенсивнее и пронзительнее, чем все, что он когда-либо видел и слышал.