Питер замешкался.
— Какие языки вы знаете?
— Я выросла за границей и училась в международных школах. Я свободно владею немецким, английским, французским и испанским, еще итальянским и португальским — да, собственно, романские языки очень похожи друг на друга. Ну, еще неплохо говорю по-турецки и по-гречески.
— А как насчет древних языков?
— Я исследую историю развития языков и письменности. Сюда относится расшифровка и анализ структуры. Так, в некоторых случаях, просто необходимо знать язык, чтобы суметь расшифровать иероглифы. Другие же языки настолько структурированы по своей сущности, что легче сначала найти эквивалент на латыни, а потом перевести. Ну, а непосредственный перевод с латыни я поручаю кому-нибудь из сотрудников.
— Так, а какие же древние языки вы можете переводить сами?
— К сожалению, только латынь, древнегреческий, древнееврейский и египетский. Еще немного понимаю этрусский. Это, пожалуй, и все — только классические языки.
— Только классические?! — вырвалось у Питера.
— Но у меня есть возможность отдать в перевод и другие языки, — поспешила добавить Штефани.
— Не поймите меня превратно, но и это для меня просто поразительно! На моем фоне вы просто лингвистический гений!
— Знаете, я всегда сравниваю языки с музыкой. Если ты действительно музыкальный и музыка для тебя не только профессия, но и образ жизни и ты в совершенстве владеешь языком нот, то волей-неволей ты будешь в равной степени понимать и поп, и джаз. Язык для меня — то же самое, потому что структуры и образцы всегда повторяются.
— А что значит «hoc sit exemplum discipulis»?
— «Нос» значит «это», «sit» — изъявительное наклонение; «hoc sit» — дословно «это есть», «exemplum» — «пример», «discipulis» — «ученик» или в библейском смысле «адепт». Итого имеем: «Это пример для моих учеников». А почему вы спрашиваете, это что — тест?
— Да, — ответил Питер и засмеялся, — мне нужно было выяснить, действительно ли вы ученый или всего лишь журналист. В первом случае я с удовольствием пригласил бы вас в нашу команду, ну, а во втором, увы, мне пришлось бы вас застрелить.
— Что ж, надеюсь, мне удалось убедить вас. А где же ваш коллега, месье Невро?
— Патрик сейчас неподалеку от Каркассонна. Вы познакомитесь с ним сегодня вечером. Вам уже показали вашу комнату?
— Да, — она кивнула на лежащий на соседнем стуле ноутбук, — я вот захватила сверху компьютер, чтобы как-то скоротать время. Я не знала, сколько мне придется вас ждать.
— Тогда мы лучше сразу отправимся к нашему и вашему новому рабочему месту. По пути я введу вас в курс дела.
— С удовольствием. Звучит очень ободряюще, тем более, что вы больше не намереваетесь расстрелять меня, — она улыбнулась Питеру и заправила волосы за уши.
— И правда, — Питер встал, чтобы поухаживать за Штефани, — это было бы серьезной потерей для нас.
— Мы исследуем одну пещеру, — начал Питер по пути в лагерь, — которую нашел местный пастух. К сожалению, сразу после открытия он лишился рассудка и теперь находится на лечении в санатории. Сегодня Патрик решил нанести ему визит. Сама пещера испещрена различными текстами и рисунками. И самое удивительное заключается в том, что это просто какая-то безумная смесь: латынь, шумерский, греческий, египетский, даже майя и еще целая куча неизвестных мне языков. Из-за такого языкового разнообразия проект был назван «Вавилон».
— Смешение языков.
— Да. Мы уже проанализировали рисунки. По приблизительным подсчетам, они относятся к тринадцатому веку. То есть средневековье, а тогда и слыхом не слыхивали о шумерском, не говоря уже о майя. Тогда и земля-то была плоской, заканчивающейся сразу же за Африкой.
— Но это же немыслимо!
— Конечно, сейчас мы знаем, что гравитация такого не допустила бы.
— Нет, я о возрасте рисунков.
— Да я пошутил. На самом деле и возраст надписей весьма сомнителен. Но мы позволили себе пренебречь этим аспектом, поскольку возлагаем очень большие надежды на толкование надписей. Несколько из них были абсолютно точно добавлены позже. Они выполнены очень неряшливо или вообще нечитабельны. И все это какие-то непонятные языки. В общем, работы много.
— А почему этот проект находится под грифом секретности, да еще такой строжайшей?
— ООН интересуют отнюдь не надписи, несмотря на то что нам они кажутся столь загадочными. В пещере помимо них есть одно удивительное место. Это проход с очень странными, может быть, электромагнитными свойствами. Пока мы не можем сказать этого наверняка. Вот почему в проекте задействован Патрик. Он не только превосходный техник, но еще и обладает большим опытом полевых исследований.