— Одну минуту, ваша честь!
Боудри встал. Уолтерс, Баттен и Татум давно обратили внимание на худощавого молодого человека с твердым выражением лица и ломали голову, кто он, поскольку чужие редко заезжали в Меските. Городок лежал в стороне от главной дороги, и они не ожидали, что кто-нибудь вмешается в их дела. До сих пор им легко удавалось проделывать подобные штучки.
— Кто вы? Какое вы имеете право прерывать заседание?
Боудри улыбнулся, улыбка осветила его лицо и сразу расположила к нему присутствующих.
— В этом деле, ваша честь, я выступаю в роли защитника. Вы говорили, что суд над Петтибоном будет справедливым. Если это правда, то ему надо дать возможность высказаться, а адвокату — опросить свидетелей и, возможно, представить доказательства его невиновности.
Уолтерс в нерешительности посмотрел на Ниро Татума. Татум сказал, чтобы заседание прошло как положено, однако в незнакомце было что-то такое, что обеспокоило судью и подсказало, что в судебных разбирательствах он не новичок.
— Что он еще может сказать? — зашумел Баттен. — Фосс Дил видел, как обвиняемый отравил лошадь!
— Это еще вопрос. Он видел, как кобыле давали яд?
— Мы не обязаны слушать все, что вы надумаете высказать, — сказал Уолтерс. — Садитесь!
— В таком случае, джентльмены, я вынужден написать подробный рапорт о данном разбирательстве и направить его губернатору Техаса!
— А? — Уолтерс испуганно встрепенулся. Губернатор был силой, хотя и далекой, но внушавшей благоговейный трепет. Он взглянул на нахмурившегося Ниро Татума.
— Собственно кто вы такой, молодой человек?
— Меня зовут Чик Боудри. Я — техасский рейнджер.
Если бы в зале взорвалась бомба, она произвела бы меньший эффект. Татум поймал взгляд Уолтерса и кивнул головой. Клод Баттен сел, с беспокойством глядя на Фосса Дила. Прокурор с самого начала возражал против суда, но не из принципа, а потому, что дело было шито белыми нитками. Он ни на секунду не обольщался насчет Фосса Дила и не верил в это смехотворное подобие процесса. Уже не раз он пытался растолковать Татуму, что время произвола прошло.
— Ладно уж, — проворчал Уолтерс, — допрашивайте свидетеля.
Боудри подошел к Дилу, который смотрел на него с вызывающим презрением.
— Какой это был яд? — спросил Чик.
— А? Что вы сказали?
— Я спросил, каким ядом он отравил лошадь?
— Откуда я знаю? Я с ним рядом не стоял.
— Откуда же вы знаете, что это был яд?
— Ну уж яд-то я сумею различить!
— Вы очень счастливый человек, — сказал Боудри. Он вынул из кармана два маленьких бумажных пакетика и развернул их. В каждом лежала кучка белого порошка.
— Вот вам, мой друг, два пакетика. В одном — сахар, в другом смертельный яд. Решайте, что есть что, и докажите нам вашу правоту, выпив то, что вы не считаете ядом.
Фосс Дил, не мигая, смотрел на пакеты. Потом облизал губы. Сидя спиной к Татуму, он не знал, что предпринять. Он заерзал на кресле, подыскивая подходящие слова.
— Ну же, мистер Дил! Вы ведь умеете различать яды. Мы полагаемся на ваши суждения.
Баттен вскочил на ноги.
— Что вы задумали? Хотите отравить свидетеля?
— Конечно, нет! — сказал Боудри. — Здесь же нет никакой опасности! Ведь этот свидетель только что дал показания, что узнал яд с расстояния в двести ярдов!
— Нет! Я такого не делал!
— Если вам знакомо то место, где пала кобыла, то вы должны знать, что в радиусе двухсот ярдов нет никакого укрытия, из-за которого можно было бы наблюдать, оставаясь незамеченным!
— Правильно! — сказал кто-то из присутствующих. — Я и сам об этом подумал!
— Порядок в суде! — сердито закричал Уолтерс.
— Послушайте, — сказал Боудри, — а разве вы не хотели согнать Петтибона с участка, чтобы потом самому получить его?
— Ничего подобного!
— Значит, — продолжил Чик, — если Петтибона осудят, вы не будете подавать заявку на его землю?
Дил покраснел.
— Ну, я…
— Ну да ладно, — сказал Боудри. — Вы говорили, что видели, как Петтибон отравил кобылу? Или во всяком случае, как Петтибон что-то дал кобыле.
— Точно.
— Он был один?
— Да, он был один.
— Дил, где вы были позапрошлым вечером?
— А?
Дил торопливо глянул на Баттена, но помощи не получил. Настроение у Клода Баттена совсем испортилось. Меньше всего он ожидал появления техасского рейнджера. До сих пор все дела подобного рода шли гладко, не вызывая ничьих протестов. А теперь ему хотелось умыть руки и побыстрее смотаться. Ниро Татум зашел слишком далеко, и независимо от того, как повернется дело, Боудри придется написать рапорт. И вообще, если Баттен правильно понимал тактику рейнджеров, то все говорило о том, что рапорт уже написан, а Боудри просто исполняет приказы властей.