Мне оставалось только посмеяться и довериться мужской уверенности. Глядишь – может, и правда полегчает.
Девочки! С Наступающим вас праздником! Большое спасибо за ваши добрые слова и поддержку. Как могу вас отблагодарить?)))
Вопрос номер два. Насколько интересно читать про процесс сеансов психоанализа? Выбивают они из общего сюжета или нет? Заранее спасибо за ответ.
Глава 3. Борис
– Фу, ты сегодня совсем без настроения, – Борюсик, безуспешно пытавшийся меня раскачать весь романтический вечер, разочарованно откинулся на подушки, – разве ведьмы такими бывают, холодными и не сексуальными?
За «ведьму» через мгновение он получил подушкой, но не обиделся, любая игра его только заводила.
Настроения, это он угадал, точно не было. Я понимала: Борюсик сегодня внепланово пожертвовал своей семьёй ради меня, и если принять во внимание, что мне стоило разобраться со своими мыслями, то отправить любовника к жене и детям было бы оптимальным вариантом.
– Борюсик, я в ванную, извини. Потом проглочу пару таблеток снотворного и завтра буду огурцом-молодцом. А тебе лучше вернуться к тем, кто более адекватен, – я чмокнула недовольного любовника и покинула романтичное ложе, набросила халат на обнажённое тело. – Глядишь, тебе секс с женой больше понравится.
– Тебе спинку потереть? – долго упрашивать его не пришлось, тут же сел, откидывая одеяло. Не потому, что мои аргументы показались убедительными, а просто Боря вообще понимал меня с полуслова. Не любовник, а сокровище! Таково было наше соглашение в самом начале отношений, и за всё время общения мы не переходили черты, которая приводит пары к расставанию.
– Обойдусь, искупаюсь и буду спать. Вали к своим.
– Океу, моя стерва, как прикажешь!
Я ушла в ванную, повернула кран, но и сквозь шум воды было слышно, как, одеваясь перед зеркалом и поправляя волосы, Боря нарочито тонким голосом поёт:
– «Все мы, бабы, стервы… Милый, бог с тобой! Каждый, кто не первый, тот у нас второй…» Шурик, можно я попью кофе на дорожку? – и не дожидаясь ответа, – тасиба, тасиба… А вам налить, мэм?
– Как будто ты услышишь ответ, – пробормотала я, улыбаясь и погружаясь в полупустую ванную, где рядом с «водопадом» начинала подниматься щедрой шапкой пена.
С Борей я познакомилась на последнем курсе института. Свою будущую профессию боялась и ненавидела авансом: поступила на таможенное дело только по прихоти мамы, свято верившей, что на таможне я не умру с голоду и буду зарабатывать столько, что безбедная старость не будет угрожать ни мне, ни моей родительнице. Как это часто бывает, обжёгшаяся на профессии воспитателя в детском саду, мать постаралась воплотить свою мечту через судьбу единственного ребёнка. То, что я хотела попробовать себя в чём-то другом, не обсуждалось. Геология оказалась отодвинутой в сторону, а заинтересовавшая меня лет в пятнадцать психология – перечёркнута категоричным «нет»: «Психологи зарабатывают мало».
В результате длительных переговоров меня со мной, я договорилась с внутренними демонами, требовавшими анархии, что закончу этот проклятый вуз, пойду работать на таможню, заработаю миллион долларов США и потом буду проводить выходные на солнечных пляжах или путешествовать. Или составлю себе менее дорогостоящую, но не менее приятную программу саморазвития. Итак, я, стиснув зубы, начала исполнять мамину меркантильную мечту.
В один прекрасный день не менее прекрасный Борис Простов, тогда время уже работавший в Шереметьево старшим менеджером, пришёл к своей тётке-ректору по какому-то личному делу. И увидел в коридоре меня, обнимающуюся с огромным плюшевым медведем. В тот день у однокурсницы намечался день рождения, и по этому случаю мы, приглашённые в ресторан, явились на занятия при полном параде, за что на первой же паре отхватили негодующую проповедь от старенькой преподавательницы, наверное, в молодости знакомой с самим комдивом Василием Ивановичем. Разумеется, это не испортило нам настроения, но мой легкомысленный выбор короткого тонкого ярко-синего платья быстро заставил меня пожалеть об оставленных дома джинсах и свитере. Поэтому я безнадёжно пыталась согреться в объятиях махрового подарка, пританцовывая на синих, под цвет платья, шпильках.
Боря догнал нас у выхода, пропустил в дверях, заглядывая нам в лица, затем на своей машине преследовал, оставаясь незамеченным, до ресторана и там с час сидел скромной мышкой в углу, набираясь духу, чтобы познакомиться. Тогда он уже был два года как женат, ждал первенца и, возможно, на почве длительного воздержания, как это бывает во время беременности супруги, гормоны любви ударили по всем болевым точкам. Мозг, обалдевший от созерцания моих голых коленок, отключил Боре разум, а пульсирующая кровь в главном центре мужских эмоций заглушила чувство совести, долга и, заодно, страха перед последствиями.