– Нет, конечно. Придумаешь такое. Убьёт. Если всё выйдёт из-под контроля, её спасут, не выдавая нашей тайны.
– Это как же, интересно?
– «Скорая» приедет рекордно быстро, а в случае чего вызовет кого-то из института травматологии. Мы как раз спонсируем один проект по оказанию помощи тяжело пострадавшим в авариях и других чрезвычайных происшествиях. Поверь, успехов они добились немалых.
– Обещаете, что она ничем не рискует?
Оба серьёзно кивнули, почти хором сказав:
– Обещаем.
Но Дарий сломал всю торжественность момента:
– Надо будет ещё пару раз отрепетировать.
Даже я нервно хихикнула, несмотря на то, в каком невесёлом настроении пребывала.
– То есть, и та девушка, и водитель будут делать это не в первый раз?
– Ну, ты чего? Мы же сказали, что даже врачи не догадаются, что та девушка – не ты. А рентгенограмму ей будут делать точно. Чем бы мы объясняли множественные старые переломы? Их видно, между прочим, на рентгенограмме. Да и было бы подозрительно, если бы один и тот же водитель попадался несколько раз. Ему потом тоже почти ничего не будет. Ты же уговоришь своих родителей не подавать на него в суд?
– Уговорю, конечно. Он же не сам меня собьёт, а по приказу. В какой-то степени даже по согласию – моему и той девочки. Ладно. Ну а шрамы? Со шрамами что? – у меня был опыт и их приобретения и, назовём это так, ношения, хорошо знала, что за три недели они бесследно не проходят.
– Прости, но это – самая неприятная часть. Шрамы будут, – блондин, кажется, чувствовал вину за это.
– Нарисованные? Грим?
Дарий вздохнул. Вообще почти всю тяжесть этого разговора он принял на себя. Даже странно, мне кажется, равнодушный ко всему Стас управился бы лучше.
– Нет. Настоящие. Тебя погрузят в крепкий сон и… и сделают очень похожие на необходимые шрамы.
– А смысл тогда? Чтобы сделать шрамы надо же так же ранить, нет?
– Не в этом случае. Шрамы остаются где? На коже. Я думаю, твои родители не станут проверять рентгенограммой. А, если и станут, будет она им со всеми переломами. Не твоя. Тебе же просто нужным образом и на нужную глубину травмируют кожу.
– Брр. Приятного всё меньше и меньше.
– Поверь, после обучения будет только приятное. Больше никаких аварий, – охотно перешёл на другую тему блондин.
– Очень хотелось бы верить. А всё же. Столько жертв ради меня одной. Всё это выглядит либо как обман, либо как будто есть подвох какой-то.
Дарий хлопнул рукой по лицу от разочарования, Стас просто цокнул языком.
– Я серьёзно. Я по-прежнему не понимаю, почему я. Вам же любой студент подойдёт, а их тысячи, – было неловко настаивать на своём, видя такую реакцию, но ответ на этот вопрос крайне важен, мне кажется.
Брюнет что-то невнятно то ли пробурчал, то ли прорычал. Его друг вдохнул, выдохнул и спокойно, вежливо заговорил:
– На этот вопрос должна ответить ты сама.
– Это типа проверки? Как на собеседовании?
Блондин снова сделал над собой усилие и ответил спокойно.
– Нет. Сама подумай, если бы мы не знали, почему ты, мы тебя бы и не взяли. Ладно. Что-то на нас уже полкафе ненавязчиво поглядывает. Пора бы нам расходиться. Завтра утром увидимся.
Мы уже почти разошлись в разные стороны, как я сообразила одну вещь:
– Стойте. Подождите. Почему я не могу сказать правду своим родителям?
– Подумай сама. Да и потом, этому будет посвящен наш первый урок. Завтра. Иди уже домой, – Дарий ободряюще мне улыбнулся, помахав рукой.
– Пока, – озадачено прошептала я им вслед.
Весь вечер этот разговор не шёл у меня из головы. Ночью уснуть было очень трудно от постоянных раздумий. Но больше всего меня пугало, злило и нервировало то, что мама завтра будет очень переживать и много плакать. Когда-то давно, я пообещала себе, что мама больше никогда не будет плакать. И вот, теперь знаю, что ей будет плохо, а поделать с этим ничего не могу. Надеюсь, папа Игорь будет с ней рядом.
Да и та девочка. У неё же тоже есть мама. Сколько людей пострадает из-за того, что я согласилась на это обучение? Не известно ещё, стоит ли оно того.
Стою ли я того.
Вот будет смешно, если всё это шутка, такая себе проверка на наивность. Я тут, значит, нервничаю, переживаю, плачу, а это всего лишь розыгрыш. Ох, и надаю же я тогда этой колоритной парочке по ушам!
С этими мыслями и уснула. Проснувшись, была немного разочарована тем, что ничего особенного мне больше не снилось. А я уж губу раскатала на что-то интересное. Думала, может, хоть что-то во мне необычное есть, как в книгах. Эх, вечно так.
Идти в академию было немного страшно. Ну, как немного. Очень. Потому что я то ли прослушала, когда меня будут сбивать, то ли мне и не сказали. Сюрприз, так сказать.