Дарий достал свой телефон и включил запись на нём, говорила, похоже, Джейн, на своём родном языке:
– Мне никогда ничего не давали даром. Я не понимаю, зачем это. Если кто-то что-то даёт тебе даром, то он либо хочет что-то поиметь с тебя потом, либо уже как-то вытягивает из тебя свою выгоду. И, может, это глупо, но речь идёт о моей маме. Я хочу спасти её своими руками. Я хочу знать, что это не добрый волшебник скинул мне чемодан с деньгами, а я, я сама, заработала их тяжёлым трудом. Что никто не придёт и не потребует их назад, никогда.
Запись закончилась, а я подавленно молчала. Обещаю, я стану подругой Джейн. Она заслужила начать настоящую жизнь, прекратить постоянные заработки на лекарства. Ну, конечно же, я разрыдалась. Дарий что-то говорил мне, пытался успокоить, а я только плакала, даже скулила от навалившегося на меня осознания всего происходящего. До этого мне казалось, что это сон, игра, но история с Джейн спустила с небес на землю. Ну, или разбила розовые очки стёклами внутрь. Это уж кому как больше нравится. Лично мне – никак. В иллюзиях жилось лучше.
Я вдруг поняла, что не увижу маму ещё три недели, что она будет думать, что я умираю, а я буду жить себе спокойно, глупостями страдать какими-то. И что не смогу её утешить. Что стану причиной её слёз. Я же поклялась себе её защищать…
– Дарий, скажи, а оно того стоит? Страдания моей мамы, боль Джейн. Стоит того?
– А как ты думаешь, твоей маме лучше три недели пострадать, или умереть через пару лет?
Руки непроизвольно сжались в кулаки:
– Это угроза?
Дарий оторопело на меня посмотрел.
– Что? Боже, нет, конечно. Ты же никогда не спрашивала о цели нашей организации. А она проста. Предупредить хаос и новую войну. А всё к этому идёт. И не так медленно, как тебе кажется. Ты не представляешь себе, насколько мелкие, незначительные события с мелкими, незначительными людьми в главных ролях могут спровоцировать большую задницу.
– Дарий, выбирай выражения, – холодно попросил Стас.
– Представляю, – я вздохнула. После истерики наступил закономерный период апатии. Мне уже наплевать было на всё. Кроме мамы. И Джейн. – А куда мы едем?
Я вообще только сейчас заметила, что мы не стоим в моём дворе, а давно уже движемся.
– Сейчас сделаем некоторые перемены в тебе, чтобы не так просто было узнать на улице, а потом кое-что покажем.
Перемены оказались покраской. Мы приехали в салон красоты, где Дарий что-то наплёл о глупой племяннице, которая хочет, во что бы то ни стало, попробовать себя в новом образе, но он-то понимает, что вскоре ей захочется вернуть всё обратно, потому попросил покрасить мне волосы тоником и, не меняя стрижки, как-то изменить укладку.
Племянницей, оказывается, была я.
Девушки-мастера пожали плечами с таким видом, словно к ним и не с такими странными просьбами приходили, и быстро меня перекрасили.
Я по-прежнему была в апатии, потому было совершенно всё равно даже в какой цвет. Главное чтоб не стригли. Потому, когда они закончили и высушили волосы феном, даже не было никакого желания взглянуть в зеркало.
Дарий всё время весело говорил что-то, шутил, видимо, пытаясь отвлечь девушек от моего угрюмого вида. Можно было бы подумать, что его болтовня начнёт раздражать, но нет. Мне просто было наплевать.
Потом мы сели в машину и снова тронулись с места.
– А теперь куда? – интересуюсь без особого энтузиазма.
– О, сейчас будет небольшой спектакль, – с предвкушением произнёс Дарий, на что Станислав фыркнул. Я не видела его лица, но отчётливо представила, как брюнет раздражённо закатывает глаза.
– Надеюсь, не вроде того, что вы разыграли с Джейн в главной роли? – у меня чувство юмора сейчас временно не работало.
– Дарий, ей твои шуточки не помогут. Оставь её. Сейчас мы приедем в то место, которое является для нас с моим другом работой, – наконец-то ответили мне прямо.
– Курьерская служба? – Честно говоря, если представить Дария в смешной курьерской форме я могла запросто, то Станислава – никак. И даже моя фантазия отказалась визуализировать такое зрелище. Он казался мне слишком серьёзным для курьера.
– О, мадемуазель, похоже, вы не представляете, что курьер может быть вполне серьёзным человеком. Всё зависит только от того, что он доставляет. И как.
Пожала плечами, понимая, что сама всё увижу по прибытии, а чего не увижу – того мне знать не положено. Нынешнее моё состояние располагало к такому восприятию мира. Решив занять себя чем-то до приезда, я привычно полезла в рюкзак за зеркальцем и вспомнила, что его-то и не отдала: