– А обои?
Ну, как чувствовала. Вздыхаю:
– И этого не запомнила.
– Кир, это важно. Для того, чтобы делать это незаметно, это должно войти в привычку. Просто, когда оглядываешься, запоминаешь цвета всего вокруг, потом станешь запоминать и другие мелочи. Просто именно цвет является самой легко запоминающейся чертой любого предмета. Ну, и самой легко описываемой.
– Дарий, погоди. Похоже, тебя этому не учили, - Стас говорил ровно, спокойно, не отвлекаясь от дороги, но всё же немного язвительно. – Мужчины и женщины немного по-разному воспринимают мир. Ну, как немного… совершенно по-разному. Кир, будь любезна, опиши Дария.
Я смутилась. Мне не хотелось сказать что-нибудь, что обидит блондина, но и упустить что-либо тоже не хотелось. Вот и думала, как бы его описать правильно и чего от меня ждут.
– Ну вот, опять замялась и скукожилась, – усмехнулся Дарий. – Ты прямо визуально как-то вся сжимаешься, будто хочешь стать незаметной. Вот это очень бросается в глаза. Ты пытаешься быть незаметной и этим привлекаешь лишнее внимание и лишнее подозрение, понимаешь?
Представив себе человека, который весь скрючивается, словно прячась от мира, я кивнула. Да уж, если бы я замышляла какую-то пакость, я бы в первую очередь таких людей взглядом и искала.
– Что тебя так пугает?
– Тут скорее не пугает, – я задумалась, чтобы описать поточнее, – скорее, смущает. Всякий раз, когда я так делаю, я оказываюсь перед каким-то выбором. Оба варианта кажутся одинаково правильными, но в каждом есть свои недостатки. И ещё… если быть совсем честной, я боюсь сделать что-то, что вам не понравится.
Дарий нахмурился, похоже, пытаясь угнаться за путанной женской мыслью, а после расхохотался:
– И какой выбор стоит перед тобой сейчас?
Я решила промолчать, считая глупым всё то, что думала.
– Кира, если ты не можешь или не хочешь этого говорить, значит, и думать об этом не стоит.
– Ну, я боюсь обидеть тебя, сказав что-то не то, но и боюсь что-то упустить, если попытаюсь быть максимально корректной.
Дарий сел ровно, перестав перегибаться через сидение, как делал раньше чтобы смотреть на меня. Теперь я видела только его светлые волосы. Ах да, и делал он всё это с непрерывным хохотом:
– Кира, страх услышать о себе плохое – это просто детский комплекс. Тебе могут сказать о плохой черте твоего характера или вообще о чём угодно только с двумя целями: помочь тебе её исправить, или оскорбить. Если человек хочет помочь, то чего тогда на него обижаться? А если хочет оскорбить, то сам дурак. И так обо всём, не только о характере. Все критики делятся на вот такие две группы. Только иногда те, кто хотят обидеть, даже не понимают, что нарочно оскорбляют человека, чтобы вызвать его на конфронтацию и так натурально возмущаются, стоит им на это намекнуть.
У Дария, наверное, каменный пресс. Ещё бы, столько смеяться. Но он смеялся совершенно не обидно, даже как-то по-дружески.
– Ну же, Кира, опиши меня. Мне даже любопытно узнать, как ты смотришь на мир.
– Ну, у тебя светлые волосы, – хохот со штурманского сидения стал разбавляться всхлипами, до того ему было смешно, но мне от этого смеха было ни капли не обидно. Даже почему-то хотелось утешить Дария, будто он плакал, а не смеялся. – Ещё ты какой-то домашний на вид, что ли. Ну, с тобой было бы проще заговорить, чем со Станиславом, например. Вот, между ним и социумом как будто вакуум. Туда даже звуки никакие не пробиваются. Ой, прости, Станислав.
Я только сейчас поняла, что сказала, но Стас не съязвил, в просто устало махнул рукой:
– Ты права, и я это знаю. Кстати, раз уж на то пошло, опиши нас обоих как помнишь и как воспринимаешь.
– Ну, а Станислав брюнет, – я всё же боялась сказать лишнего.
– Не бойся, мы тебя не съедим.
– Ладно, ну, Дарий очень добрый, он… – я вдохнула поглубже и решила рассказать свои ощущения как есть: Дарий похож на Солнце, тёплый, добрый, греет и утешает, а Станислав похож на Луну – если он и даёт тепло, то только отражённое от Дария. Ну, ты просто или подтверждаешь слова Дария или наоборот защищаешь от его шуточек. Сам первым никогда ничего такого не говоришь. У тебя голос тише и шаги увереннее, тяжелее даже. Но ты всегда говоришь ровно, спокойно, а у Дария есть привычка, он когда увлекается каким-то рассказом, у него немного меняется тембр голоса. И ещё. Одна важная штука. Мне кажется, у вас у обоих в жизни было что-то вроде той истории, которую я рассказала вам сегодня за чаем. И что-то мне подсказывает, что о ней никто, или почти никто не знает. Знаете, если рассказать, станет, правда, легче. Мне стало. Не обещаю, что совсем отпустит, но появляется ощущение, что это прошло уже. Закончилось. Нам на психологии рассказывали этот фокус. Получается, если рассказать какое-то событие вслух в прошедшем времени, сознание поймёт, что это событие прошло, что оно закончилось.