— Во-первых, — говорит он, — они не знают друг о друге, только Дорис, Синтия и Бобби знают о Шарлотте, а она о них нет. И каждая думает, что она у меня единственная. А если я загоню их в одно место, они будут ревновать меня друг к другу. И вообще, — говорит Профессор, — такая расстановка аморальна и противозаконна. Лучше я буду держать их в разных местах. Сам подумай, сколько у меня домов, если я вдруг захочу пойти домой. И верно, — добавляет Профессор, — домов у меня больше, чем у любого бродвейского малого.
Все это так, но зачем Профессору столько домов, не понятно — он так редко туда ходит — ведь если сидеть дома, считает Профессор, обязательно пропустишь самое интересное. И вообще Профессор почти никуда не ходит. Никогда не показывается на людях со своими куколками, разве что, раза два в год с вечно любящей женой Шарлоттой, а в последнее время даже с ней не показывается — это, видите ли, не нравится личным друзьям Дорис Клэр.
Профессор женился на Шарлотте задолго до того, как стал крупнейшим владельцем игорных домов на Востоке и трижды миллионером, но сидеть дома и пережевывать с женой всякую чушь, как другие мужья, он никогда не любил. К тому же вначале ему приходилось жить в дальнем районе для бедных, куда очень неудобно добираться, и в конце концов он вовсе отвык туда ходить.
Шарлотта тоже оказалась не из тех куколок, которые могут высидеть дома, разглядывая картины на стенах, больше двух лет, тем паче, что картины на стенах ее дома изображают исключительно пасущихся коров и занесенные снегом дома, поэтому и Шарлотта не ходит домой без дела. У нее свои друзья, и она вполне счастлива, особенно с тех пор, как Профессор разбогател и стал бесперебойно снабжать ее деньгами.
Да, вот еще что я хотел сказать о Профессоре и его куколках: Профессор никогда не цепляет страшилку. Глаз у него наметан, даже вечно любящая жена Шарлотта и та не страшилка, хотя уже не так молода, как прежде. А Дорис Клэр в свое время была одной из самых известных красавиц варьете Зигфельда, а так как ее время еще не стало вчерашним днем, не говоря уже о позавчерашнем, выглядит она отлично. Ей не дашь больше тридцати трех, если заранее скостить пару лет, она очень привлекательна и остается блондинкой несмотря ни на что.
Вообще-то, Профессору все равно, блондинки его куколки или брюнетки: у Синтии Хэррис волосы чернее, чем волчья душа, а Бобби Бэкер — светлая шатенка, так что ее можно назвать промежуточной. Синтия Хэррис появилась на сцене гораздо позже Дорис и выступала в варьете Кэррола. Говорят, она впервые приехала в Нью-Йорк как участница конкурса красоты и победила бы — зуб даю — если бы другая мисс не подмигнула бы одному из членов жюри.
Конечно, Синтия и сама не преминула подмигнуть члену жюри, но он оказался всего-навсего журналистишкой, не имеющим в конкурсе права голоса.
Тут мистер Кэррол жалеет Синтию и берет ее к себе в варьете, где ей разрешается разгуливать нагишом. Там-то ее и замечает Профессор, и вот Синтия уже разъезжает в шикарном заграничном автомобиле размером с истребитель и воображает себя пупом земли.
Что касается Бобби Бэкер, то лично мне она нравится больше остальных профессоровых куколок, хотя внешность у нее средняя, и по сцене она не носится, как Дорис Клэр и Синтия Хэррис, и не выставляет свои прелести перед всякими малыми, вроде Профессора — таких преимуществ у нее в жизни нет. Бобби Бэкер начинает с нуля, с личной секретарши одного малого на Уолл-Стрит и уж, конечно, не расхаживает нагишом, правда, одежды на ней не больше, чем носит любая куколка в наши дни, то есть не слишком много.
Насколько мне известно, как-то раз у Профессора заводятся дела с этим малым на Уолл-Стрит, там он знакомится с Бобби, и она тут же начинает заливать Профессору, как она о нем много читала и слышала, да как она всегда жаждала с ним познакомиться, и что он, мол, именно такой, каким она его себе представляла — романтичный и привлекательный.
Должен вам сказать, я был и остаюсь джентльменом и поэтому никогда не назову куколку вруньей. Может, Бобби Бэкер всерьез считает Профессора романтичным и привлекательным и не врет, произнося эти слова, но, мне кажется, такое с ней случается только в минуты крайнего возбуждения. На мой взгляд, самое большее, что можно сказать Профессору, если хочешь сделать ему комплимент, это — «Какой у тебя отличный костюм».
Профессору лет сорок или около того, и у него уже начинает завязываться животик, а все потому, что он так много сидит за карточными столами и не занимается спортом, только прогуливается перед сном около ресторана «Минди» с малыми вроде меня. Правда, лицо у него гладкое, так и пышет здоровьем, зубы превосходные и приятная улыбка, если он соизволит улыбнуться, чего, однако, никогда не делает при встрече со своими должниками.