На глазах девушки засверкали слезы. Она в самом деле разволновалась, ибо была убеждена, что своим теперешним отношением к Линчуку, к Владимиру заслуживает упрека. Ей казалось, что отец вот-вот насупит брови, скажет горькое слово о ее непостоянстве.
Станислав Владимирович погладил Галинке руку, утер своим платком ей слезы.
— Успокойся, моя хорошая, твое счастье еще впереди. Линчук тебе не пара — это верно. Я очень рад, что ты сама пришла к такому абсолютно верному выводу. Очень рад. Не потому, что Линчук мой враг...
— Он тебе не враг, — возразила дочь.
Отец выпрямился. Возможно, Калинка права, но все равно он ничего не хочет слушать о Линчуке. Этот зазнайка для него сейчас не существует.
— Пусть будет по-твоему, — промолвил он вслух после минутных колебаний. — Только ты ведь сама говоришь: Линчук тебе не пара. Не правда ли?
— Не потому, отец.
— Тогда говори яснее... — Сказал довольно резко и невольно испугался. — Безусловно, тебе виднее. А что касается меня, то я очень рад такому решению и не хочу вникать в его суть. Я его воспринимаю как факт. Приятный! Не буду кривить душой! Вот и все.
— Я не испытывала с Николаем Ивановичем бурной радости. Возможно, он в самом деле очень научен, как говорит наша Олена. А было время, когда я гордилась им. Теперь я часто себя спрашиваю, неужели я так легкомысленна? Хорошо или плохо, что я его разлюбила?
Голос Галинки дрогнул. Она смотрела на отца печальными глазами. Такими глазами смотрела на него Оксана в минуты беспокойства. Станислав Владимирович вспомнил покойницу, склонил голову на грудь. Понимал: дочь ждет от него успокоительных слов. Их непременно надо найти и сказать, ибо, возможно, такого откровенно-искреннего разговора между ними никогда уже не будет. Преодолевая минутную растерянность, Станислав Владимирович начал убеждать Галинку, что все ее горькие переживания всего-навсего лишь девичья фантазия.
— Ты ему ничем не обязана. Да и поверь, в жизни не часто первое увлечение приводит к счастливому браку. Вот закончишь университет, пойдешь в аспирантуру, тогда более ясными станут перспективы. Больше дорог, шире горизонты.
Дочь не ответила. Да и что она могла сказать отцу о своем будущем? Одно чувствовала: их пути с Николаем Ивановичем разошлись навсегда. А вот когда именно началось отчуждение, Галинка не могла вспомнить. Может, в ту майскую ночь сорок пятого года, после первого поцелуя? Или в тот час, когда Линчук искал поддержки в своем споре с ее отцом? А может, это отчуждение началось после того, как она, Галинка, узнала, что в нее влюблен Владимир Пилипчук?
Станислав Владимирович по давней привычке поцеловал дочь в щеку. Радость клокотала в его груди: Калинка отвернулась от Линчука. Вот и хорошо!
О Пилипчуке не спрашивал — не время для расспросов. Он заметил, какими глазами смотрел этот парень на его дочь во время танца. Об этом потом. Потом, потом! Главное, пусть Галинка закончит университет, а потом... Человеческие чувства тоже зависят от обстоятельств. От времени...
— Успокойся, моя дорогая. Когда после университета ты найдешь себе верного человека, я не буду возражать, кто бы он ни был. Об одном лишь прошу: не спеши с этим. Ты знаешь, что подобные ошибки могут перечеркнуть всю жизнь.
Давно не говорили они так искренне, откровенно, как сегодня. Отец безумно любил дочь, но если бы дело коснулось Линчука, неизвестно, уступил ли бы он ей. Поэтому Галинка была даже рада, что чувства к Николаю Ивановичу не завели ее слишком далеко.
«Не любила я его. Ведь когда любишь по-настоящему, тогда пойдешь на все — и против воли родителей, и никакие преграды тебя не пугают... Нет, не любила я его.
А Владимира? — спросила себя после небольшой паузы. — Настоящая ли это любовь? Как проверить? Разлукой? Вот летом поедем в Крым, на Кавказ. Давно собираемся посмотреть эти места. Как это будет здорово! Разлука проверит наши чувства. Говорят, что разлука для любви все равно что ветер для огня: маленькую любовь она гасит, а большую — еще сильнее раздувает. Кажется, так сказано у Куприна в «Олесе»?»
— Может, нам пора домой, Калинка?
Галинка улыбнулась, отогнала назойливые мысли. Да, домой пора. Быстро вскочила со скамьи, протянула отцу руки.
На центральных аллеях парка еще был слышен гомон, смех, но улицы города затихали.
Станислав Владимирович с дочерью неторопливо поднимались боковой аллеей к своему дому. Галинка немножечко грустила, отец радовался, ощущая прилив новых сил.
Дома Олена подала профессору письмо без почтовых штемпелей, подписанное незнакомым почерком.