— Я учился еще до войны. Потом родители мои обнищали, выехали в Канаду. Там я продолжал свою учебу у профессора Старенького. Вы должны его хорошо помнить.
Станислав Владимирович широко раскрыл глаза.
— Вы ученик профессора Старенького?!
Гость малость смутился. Но отступать нельзя. Лучше идти на риск, чем отступать.
— Да, я ученик профессора Старенького. Я уже вам об этом писал. Ведь вы получили мое письмо, Станислав Владимирович.
Жупанский кивнул.
— Надеюсь, вы не обиделись, что я так, без предупреждения...
Станислав Владимирович не дал ему договорить:
— Мне очень и очень приятно...
Что говорил профессор дальше, Злогий не слушал. Для него было важно другое: эксперимент удался, все идет как нельзя лучше. О Стареньком Злогий имел весьма смутные представления: видел его несколько раз, читал некоторые его статьи, знал, что это свой человек. Следовательно, если Жупанский так хорошо отзывается о своем заокеанском коллеге, он либо плохо его знает, либо считает себя единомышленником Старенького. Значит, начало чудесное!
Станислав Владимирович познакомился со Стареньким в Париже еще где-то в начале 1918 года. Несколько лет переписывались, потом настали другие времена. Станислав Владимирович отошел от политики, забыл о Стареньком, как и тот, наверное, забыл о нем. И вот вдруг... Станислав Владимирович из деликатности не спросил гостя, как именно он попал в родные края. Об этом Злогий рассказал сам. Оказалось, его очень потянуло на родную землю. Продав за океаном скромное наследство, оставшееся после смерти родителей, добился разрешения возвратиться в Советский Союз.
— Визу выдали без лишних хлопот, ведь я не беглец! Мои родители выехали из Польши, а не из Советского Союза. Я никогда не мог забыть родной край, нашу Галицию. И вот, видите, прибыл, — закончил рассказ гость. — Я вас не очень утомил, Станислав Владимирович?
Жупанский широко развел руками.
— Нет, что вы, что вы!
Теперь нужно было начинать генеральное наступление. От этого зависит успех, за который заплатят большие деньги. Гость с волнением начал говорить о тоске по родному краю, о том, что после войны многие украинцы, как, между прочим, и русские, пожелали возвратиться из Канады и Соединенных Штатов Америки домой...
— А давно ли вы в нашем городе? — поинтересовался профессор.
— Как только приехал, так и сюда. Два месяца назад, Станислав Владимирович... Я извиняюсь, что так задержался с приветом от профессора Старенького, знаете, на новом месте всегда много хлопот. Пока устроился на работу, получил квартиру, потом узнал, где вы живете, и написал вам, а зайти смог только сегодня, да и то ненадолго. — Гость беспомощно развел руками.
— Благодарю, я ваше любезное письмо получил, — начал было хозяин, но возбужденный от радости гость и на этот раз не дал ему продолжить:
— Вы знаете, милый Станислав Владимирович, профессор Старенький очень просил меня спросить о вашей бесценной работе над очерками по истории Галиции. Когда именно эта работа увидит свет? Профессор Старенький очень и очень интересуется этим. Видите ли, профессор сам пишет монографии по истории Украины, правда, в основу своей книги он положил более отдаленные времена, но он очень и очень интересуется вашей работой.
Злогий видел, как у Станислава Владимировича все шире и шире раскрываются глаза. Значит, все идет как следует.
— Вы думаете, что украинцы Канады не следят за научной деятельностью профессора Жупанского? Не интересуются ею? Следят и интересуются, Станислав Владимирович!
Говорил быстро, наблюдая за впечатлением, которое производят его слова. А впечатление было самым приятным. Жупанский осанисто откинулся в кресле. Вот каков я, видите, словно бы свидетельствовал весь его вид.
— Ваша первая книга очерков издавалась в Канаде после войны по меньшей мере трижды. К сожалению, я не смог взять с собой ни одного экземпляра. Знаете, нам наговорили бог весть сколько о неприятностях на границе, в таможнях. Я, конечно, знал, что в этих разговорах больше выдумок, чем правды, но считал за благо быть осмотрительным. Но я напишу профессору Старенькому или лучше напишите ему сами, и он вам вышлет. Это будет лучше всего. А над чем вы работаете сейчас, Станислав Владимирович? Нет ли у вас намерения издать что-нибудь новенькое в Канаде, а потом уже в Советском Союзе? Как-никак, а приоритет зарубежного издания — вещь очень важная. Профессор Старенький даже согласится быть, при наличии вашего согласия, Станислав Владимирович, редактором. Вы понимаете, уважаемый Станислав Владимирович?