— Юра, не надо, — попросила девушка.
Возле дверей хирургической клиники стоял низенький широкоплечий вахтер в белом халате и тоже что-то насвистывал себе под нос.
— Вам к кому, молодые люди?
— Мы хотим узнать, в каком корпусе находится Галинка Жупанская, — объяснила Нина.
— В этом, — коротко ответил мужчина. — Но к ней нельзя.
Тогда трое студентов подошли к мужчине в белом халате поближе, принялись объяснять, кто они такие. Низенький мужчина с заметной сединой на висках развел руками — таково распоряжение главного хирурга клиники и его необходимо выполнять.
— Единственное, что я вам могу посоветовать: позвоните дежурному врачу, спросите о здоровье вашей подруги. Прошу!.. Наберите цифру двести три.
Владимир набрал номер.
Женский голос спокойно, но с подчеркнутой вежливостью ответил, что Галина Жупанская находится под личным надзором профессора Галицкого, ее состояние удовлетворительное. Что же касается свидания, то об этом в ближайшее время не может быть и речи.
По ступенькам поднимался Станислав Владимирович. Студенты не решились сказать профессору «добрый день» (какой уж он добрый для него!), лишь молча склонили головы.
Первой опомнилась Нина. Она попросила у Засмаги автоматическую ручку, с которой тот никогда не расставался, написала на клочке бумаги несколько слов для подруги:
«Выздоравливай и набирайся сил, дорогая Галинка.
Твои друзья Владимир, Нина, Юрко».
Пирятинская сложила записку вчетверо, подошла к Станиславу Владимировичу, поклонилась.
— Вы к Галинке? Очень просим вас, передайте ей...
Профессор печально кивнул головой.
— Благодарю, Нина, — промолвил он тихо, беря записку.
Лишь на пятый день после приезда в город Владимир Пилипчук получил от главного хирурга разрешение на свидание с Жупанской. У входа в клинику дежурил уже знакомый Владимиру вахтер. Он собирался накинуть на плечи юноши белый халат, когда в вестибюле клиники появилась Нина Пирятинская.
— Пускают? — спросила она, тяжело переводя дыхание.
Вахтер достал еще один халат. Делал он это степенно, будто подчеркивая, что стоит на очень важном посту.
— Прошу, — сказал он. — Сегодня можно. — И подал студентке халат. — Но на десять минут, не больше.
Нина пришла без Юрка — у него снова лыжный кросс, а Владимир в последнее время так привык видеть их вместе, что даже оглянулся.
— Ты без цветов? — спросила Пирятинская, когда они подходили к седьмой палате, где лежала Жупанская.
Владимир посмотрел на девушку, потом перевел взгляд на гвоздики в ее руках.
Нина решительно протянула ему цветы:
— Возьми, Володя!
Он искренне удивился:
— Зачем?
— Подаришь Галинке.
Владимир с благодарностью посмотрел ей в глаза, почувствовал, что вместе с букетиком гвоздик Нина передает и свое прощение за все... Искренняя дружба выше ревности, лицо Нины светилось каким-то внутренним огоньком.
Владимир взял цветы, и Нина открыла дверь седьмой палаты. Галинка лежала бледная, осунувшаяся. Лицо вытянулось, а глаза казались еще большими, чем были на самом деле. У ее постели сидел отец.
— Можно к вам? — спросила Пирятинская, пытаясь говорить непринужденно.
Галинка улыбнулась, закивала.
— Можно? — повторила Нина, переводя взгляд на Станислава Владимировича.
Профессор с нежностью смотрел на дочь и, наверное, не услышал, что к нему обращаются. Нина и Владимир в неловкости стояли у дверей, ждали.
— Это ко мне пришли, папа, — прошептала Галинка, движением головы показывая на дверь.
Станислав Владимирович оглянулся. Что-то похожее на неудовольствие отразилось в его глазах. Но это уже был не тот капризный старик, который когда-то ненавидел Владимира Пилипчука за его «каверзные» вопросы. Горе придавило его, он стал, кажется, мягче.
Профессор попросил студентов подойти поближе. Нина и Владимир поздоровались. Пилипчук положил перед Галинкой цветы, девушка поблагодарила взглядом, а потом на миг закрыла глаза.
— Ты уже возвратился? — спросила она еле слышно.
Жупанский был наблюдательным человеком и внимательным отцом взрослой единственной дочери. Он слишком любил свою Калинку, чтобы не уловить мягкости в ее голосе. Хорошо видел и понимал, что Владимир не просто Калинкин товарищ по курсу.
Нина поцеловала подругу в лоб, присела у ее изголовья.
— Болит? — спросила она сочувственно.
— Вчера и сегодня не очень, — тихо ответила Жупанская. — Как это хорошо, что вы пришли!
Когда были сказаны все слова, которые принято говорить в таких случаях, наступила неприятная пауза. Первой опомнилась Нина, принялась нашептывать подруге какие-то свои тайны. Жупанская слушала, улыбалась, а ее глаза все время были обращены на Владимира.