— Я искренне благодарна тебе, Володя, за письмо, — обратилась Галинка к Пилипчуку. — Мне только вчера передала наша Олена. Ты так хорошо обо всем написал — о заснеженном селе, о ветвистых буках...
Тот заметно покраснел, виновато взглянул на Станислава Владимировича, на Нину, будто молча просил у них прощения. Пирятинская тотчас же поняла, какое именно письмо получила подруга от Пилипчука. Однако и эта догадка не испортила Нине хорошего настроения.
Станислав Владимирович громко вздохнул. Он тоже заметил молчаливый интимный разговор между дочерью и Пилипчуком.
Снова все четверо умолкли. Трудно представить, сколько бы длилось это молчание, если бы не вошла дежурная сестра и не объявила, что свидание с больной закончилось.
— Вы еще можете несколько минут посидеть, — обратилась она к Станиславу Владимировичу, когда он встал. — А студентов прошу... Больной нужен покой... Через неделю можно будет посидеть подольше.
Владимир и Нина начали прощаться. Галина проводила их глазами до дверей, потом перевела взгляд на отца.
— Папочка, наклонись, я тебе что-то скажу... Еще ближе наклонись.
Станислав Владимирович улыбнулся, наклонил голову к лицу Галинки. Дочь быстро зашептала:
— Папочка, я люблю этого парня... Не ругай меня, родной. Я думаю, что это мой суженый, я выйду за него замуж и буду счастлива... Хорошо, дорогой мой папочка?
Станислав Владимирович не знал, как ему быть. Не отказывать же Галинке? Нет, нет! Причинять своей любимой дочери неприятности? Пусть будет что будет, а он больше никогда не пойдет ей наперекор. Разве не по его вине Галинка чуть было не погибла?
— Успокойся, дорогая... — Задыхался и потому говорил очень медленно. — Поступай так, как тебе подсказывает сердце, дорогая.
Дочь от радости закрыла глаза, быстро заговорила, обращаясь, казалось, больше к себе, чем к отцу. Станислав Владимирович с трудом улавливал ее слова, хотя их содержание было для него понятным. Галина мечтала о будущем.
— В мае, папочка, когда зацветут сады... И в селе... Будет так чудесно... Правда, папочка? Чтобы была такая свадьба...
— Хорошо, хорошо, моя дорогая, — тихо говорил отец, а в глазах сверкали слезы.
Снова вошла дежурная сестра. На этот раз с большим букетом.
— Это для вас, Галинка, — промолвила она с таким удовольствием, будто собственноручно дарила цветы. — От товарища Линчука. Записка и цветы. А вы знаете, Николай Иванович мой сосед. Чудесный человек, — добавила она, а ее черные глаза таинственно сверкнули.
— А где же Николай Иванович? — обрадовалась и вместе с тем испугалась больная.
Медсестра, наверное, ждала этого вопроса.
— Он внизу, — ответила она предостерегающе. — Сегодня у вас достаточно посетителей, профессор больше не разрешает. Я попросила товарища Линчука пожаловать в другой раз.
Галя развернула записку. Николай Иванович желал ей скорейшего выздоровления, писал, что ее поступком гордится весь университет.
«Он в самом деле хороший человек», — думала Галинка, передавая записку отцу.
Время будто ползло. Линчук попытался посидеть на скамейке, но стрелки часов, казалось, передвигались еще медленнее. Николай Иванович не выдержал, прошел в вестибюль клиники, начал рассматривать разные плакаты.
Наконец, почти после часового ожидания, он увидел Станислава Владимировича. Профессор шел тихий, сосредоточенный, будто в полусне. Николай Иванович решительно приблизился к нему, помог надеть шубу, спросил о здоровье Галинки.
— Благодарю, сейчас лучше, — ответил сдержанно Станислав Владимирович. — Врачи заверяют, что самое ужасное осталось позади... А вам Галинка передавала привет и благодарность за цветы.
Из клиники они вышли вместе. Станислав Владимирович опирался на палку, обходил покрытые льдом лужицы. Линчук ступал рядом, сочувственно посматривал на профессора.
«Как он побледнел, как осунулся!» — с искренним сожалением подумал доцент, пытаясь найти какое-то утешительное слово для человека, который был когда-то его учителем, но слово это почему-то не находилось. Чтобы не идти молча, Николай Иванович заговорил о сборнике.
— Ваша статья, Станислав Владимирович, очень понравилась Иосифу Феоктистовичу.
Жупанский ничего не ответил, лишь немного прибавил шагу. Шел и смотрел под ноги.
— Есть одна новость, Станислав Владимирович. Для меня, например, она совершенно неожиданная. Конечный с ассистентом Панатюком переработали статью кардинально, Панатюк будет соавтором, — продолжал доцент, пытаясь вызвать профессора на разговор.