— Перестань паясничать! — приказала Улицкая болтливой однокурснице. — Не забывай, что мы в гостях, а не в студенческом общежитии. Сейчас придут хлопцы, все выяснится.
Через каких-нибудь пять-шесть минут, словно по девичьему зову, прибежали Владимир и Юра Засмага, сообщили, что ночью была убита Ярина Тарасевич. Ее труп нашли в канаве.
— Там уже милиция, — объяснил Владимир. — Сейчас из района привезут собаку-ищейку.
— Просто невероятно! Убить девушку, чтобы снять с нее красивые румынки, новенький кептарик, — добавил Юрий. — А вы, девчата, одевайтесь и айда с нами. Николай Иванович приказал собираться.
— А завтракать? — поинтересовалась Катя Вернигора.
— Там для нас приготовили чай и бутерброды.
Когда студентки пришли в клуб, туда почти одновременно с ними прибежал запыхавшийся Никифор. Все кинулись к нему, окружили.
— Ни-ни-че-го не зна-аю, — растерянно промолвил хлопец, отворачиваясь.
В клубной комнате наступило гнетущее молчание.
— Нам, товарищи, надо отправляться в дорогу, — хмуро произнес Линчук. — А с лекцией я приеду в другой раз. Так мы, Никифор Васильевич, договорились с вашим секретарем партийной организации.
Никифор вздохнул.
— В-вы уж, Николай Иванович, п-простите, — извинялся заведующий клубом, дрожа от волнения. — В-вы думаете, что это на почве ог-грабления? — все сильнее и сильнее волновался Никифор, все заметнее заикаясь. — Г-глупости! Это п-политическое убийство. Г-говорю вам т-точно.
Он молча проводил студентов за околицу Сбокова. Пожимая на прощание всем руки, Никифор поблагодарил студентов за концерт и снова начал взволнованно извиняться:
— Не все мы пре-предусмотрели. Не все.
— А вы нос не вешайте! — не удержалась Катя Вернигора. — Надо найти бандитов и наказать. Тогда мы к вам еще приедем. Слышите?
Никифор выпрямился. В его глазах вспыхнули строгие огоньки.
— Н-найдем! Б-будьте ув-верены! — И, посмотрев на Катю, добавил: — Б-благодарю за д-добрые слова.
Путь от села до станции показался теперь долгим, нудным. Все шли молча. Нина Пирятинская была опечалена тем, что рядом нет Владимира, — он остался дома и пообещал приехать вечерним поездом. Галя Жупанская все время думала о Ярине Тарасевич.
«Как же можно убить человека? Когда убиваешь на войне врага — это понятно: враг идет на твою землю, чтобы убить тебя, поработить твою семью... Но ведь Тарасевич убили не чужеземцы? Ее убил кто-то из сбоковцев. За что?»
Всю дорогу Галинка почти не разговаривала с Линчуком, была холодна с ним. «Почему это так?» — удивлялась и не понимала, что с ней происходит. Только когда садились в вагоны, неожиданно вспомнила ночной разговор с Ниной и словно почувствовала свою вину. Ей захотелось поскорее добраться домой, остаться совсем-совсем одной. А поезд двигался медленно и, как все пригородные поезда, часто останавливался.
В соседнем купе у окна сидел Линчук, как-то странно посматривал из-под широкого лба на Галинку. В больших глазах туманилась печаль. По своей давней привычке Николай Иванович часто опускал голову, смотрел на пол.
— Наверное, трудновато носить такую тяжелую голову? — услышала Галинка шепот Кати Вернигоры. — Не голова, а макитра!
«Ну и язычок! — подумала она невольно. — На троих хватило бы». И в то же время дерзкий намек не обидел, наоборот, кажется, немного развеселил.
Возле трамвайной остановки Линчук окликнул Галинку, предложил пойти домой пешком. Девушка неохотно, но согласилась — просто у нее не хватило смелости отказать.
— Завклубом прав, — заговорил Николай Иванович, когда они шли вдоль привокзального сквера. — Это политическое убийство.
Его тон не понравился Галинке, вызвал желание возразить.
— Но ведь это всего лишь предположение, — проговорила она. — У Никифора вроде бы нет никаких фактов! — Но через минуту взяла Николая Ивановича за руку. — Ты согласен?
Линчук сразу же оживился.
— Некоторые основания, Галя, и факты есть. Дело в том, что сапоги убитой нашлись. Причем, как ни странно, их вытащили из колодца.
— Откуда ты знаешь?
Линчук откашлялся.
— Владимир сказал... Владимир Пилипчук, — объяснил он и, как показалось Галинке, посмотрел на нее пристально и грустновато.
— Какой ужас!.. Убить девушку... Не понимаю!
Галина разволновалась, умолкла.
Так дошли до городского парка, где ей нужно было сворачивать домой.
— Может, сходим вечером в кино? — спросил Николай Иванович, задерживая ее руку в своей широкой и, как всегда, горячей руке.