В-третьих, сегодня решится вопрос с этой дурной Марининой идеей. Мне сразу не понравился ее энтузиазм с мебелью на заказ, а когда увидел этих двух лбов, зажимающих девчонку, причины дочернего интереса стали понятны. Однозначно нет. Хорошо, что девчонка из салона оказалась сговорчивой, хотя и выглядела злюкой. Но я-то знаю, что все покупается и продаётся, вот и она сразу сдала позиции, услышав озвученную сумму. Нет, я в этом и не сомневался, но почему-то кольнуло разочарованием. Девчонка на вид была бунтаркой, своевольной, дерзкой, гордой. А по факту…
Звонок на мобильный вырывает меня из мыслей. Бросаю взгляд на экран: дочь. Отлично, поплачется, что отказали, и я останусь хорошим. И так у нас последнее время что-то слишком напряженные отношения.
– Да, Марин, – снимаю трубку, перестраиваясь в правый ряд. – Сходила в салон?
– Да! Все отлично, пап, они берутся за заказ, как раз сейчас будем все обсуждать, мастера подъехали вот.
Она ещё что-то щебечет, а я стискиваю зубы. Какого черта? Девчонка меня обманула! Взяла деньги и не выполнила условий! Она что, рассчитывала, что я не узнаю? Или что это все значит? Почти прошу передать трубку девчонке, но сам себя одергиваю. Нет, я переговорю с ней лично и не в присутствии дочери. Если она думает, что может мной крутить, то сильно ошибается.
– Ты меня слушаешь?
Поднимаю на Березина глаза и, поморщившись, тру переносицу.
– Извини, Макс, проблемы некоторые с дочерью.
Друг усмехается.
– Надеюсь, я все-таки увижу человека, выращенного лично Романом Гордеевым? Или ты так и будешь ее прятать?
– Я не прячу, – усмехаюсь в ответ. – Просто из-за переезда все некогда.
– Я через неделю свалю за бугор, – напоминает, смеясь, Макс. Как будто я не знаю. – Может, хоть в ресторан выберемся семьями?
Я соглашаюсь, чтобы отвязаться. Забот сейчас столько, что пока мне не до ужинов, ну да ладно, один вечер можно выбраться и расслабиться. Главное, не забыть. Да уж Макс не даст.
После друга еду к отцу, он все ещё живёт в нашей квартирке в старом городе, хотя я неоднократно предлагал ему купить новую ближе к центру. Но он упёрся рогом, как жители деревень, которые всю жизнь не двигаются с места, даже если война придёт, там останутся. Вот и отец такой.
А я понимаю, сейчас, когда мамы больше нет, не могу оставить его одного. Вот и решил хотя бы на полгода переехать сюда. Каюсь, преследую цель таки уговорить его поехать в Москву, потому что жить здесь всегда я не смогу. Привык к большим пространствам, к быстрому ритму жизни, тут все, кажется, ходят еле-еле. Хотя дел у меня невпроворот, все-таки переезд. И Марина. Марина, дочь, достаточно взрослая, чтобы бунтовать, и недостаточно взрослая, чтобы не натворить глупостей. Очень похожа на свою мать, что странно, ведь та не воспитывала её ни минуты.
Невольно вспоминаю вчерашнюю девчонку из салона. Не понимаю, что за финт она выкинула, сначала согласившись, а потом молча уйдя в отказ? Может, Маринка ей чего наобещала? Вполне могла горы золотые, вот та и купилась. Как будто не понимает, что эти горы тоже из моего кармана будут.
Даже не замечаю, как доезжаю до дома отца за всеми этими мыслями.
– Смотри проще, – хмыкает он, открыв дверь.
Развернувшись, развалистой походкой двигает в комнату. Качаю головой. Не скажу, что у нас простые отношения.
В квартире до сих пор ощущение смерти. Как отец тут живёт – не представляю. Я бы точно съехал как можно скорее, просто удрал бы к чёртовой матери. Он на это сказал: куда я от неё? Всю жизнь вместе.
Меня тогда эти слова так пробрали, что я отстал. А потом переехал.
Отец заваривает чай, пока я задумчиво пялюсь в окно.
– Ты слишком много думаешь, – говорит ворчливо, ставя передо мной чашку. Усмехаюсь.
– Размышляю, анализирую.
Отец хмыкает.
– Вот как ты такой расчетливый преподаешь литературу, там же чувства.
– Все чувства давно изучены, пап, рассмотрены под микроскопом, разложены на истины. Все, что нужно, просто правильно рассказать. Так, чтобы заинтересовать.
Отец только кивает, постукивая пальцами по чашке.
– Скучаешь по ней? – спрашиваю неожиданно для себя. Отец застывает взглядом, вздыхает.