Крис Райт
Крипты Терры
Сейчас 41-е тысячелетие. Вот уже более ста столетий Император неподвижно восседает на Золотом троне Земли. Он — повелитель человечества по воле богов и повелитель миллионов миров благодаря мощи своих неисчерпаемых армий. Он — гниющий труп, невидимо извивающийся от силы Темного века технологий. Он — Повелитель Империума, ради которого каждый день приносятся в жертву тысячи душ, чтобы он никогда по-настоящему не умер.
Однако даже в своем бессмертном состоянии император сохраняет свою вечную бдительность. Могучие боевые флоты пересекают кишащий демонами варп, единственный маршрут между далекими звёздами, их путь освещён Астрономиконом, психическим проявлением воли Императора. Огромные армии сражаются во имя его на бесчисленных планетах. Величайшими среди Его солдат являются Адептус Астартес, космические десантники, биоинженерные супервоины. Их товарищей по оружию легион: Астра Милитарум и бесчисленные силы планетарной обороны, вечно бдительная Инквизиция и техножрецы Адептус Механикус — вот лишь некоторые из них. Но, несмотря на всю их многочисленность, их едва хватает, чтобы отразить вездесущую угрозу со стороны инопланетян, еретиков, мутантов — и кое-чего похуже.
Быть человеком в такие времена — значит быть одним из неисчислимых миллиардов. Это значит жить при самом жестоком и кровавом режиме, какой только можно вообразить. Это рассказы о тех временах. Забудьте о могуществе технологии и науки, ибо так много было забыто и никогда не будет изучено заново. Забудьте об обещании прогресса и взаимопонимания, ибо в мрачном будущем есть только война. Среди звезд нет мира, только вечность резни и кровопролития и смех жаждущих богов.
Серебряный
Сознание возвращается, а с ним и сильная боль. Я понимаю, что могу её вытерпеть, и потому не прошу о помощи. Опустив взгляд, обнаруживаю, что на руках больше нет бронированных перчаток, и это тут же вызывает приступ беспокойства: я уже очень давно не снимала броню. Попытка пошевелить пальцами приводит к ярким вспышкам боли. Оба предплечья плотно замотаны флексипластовыми бинтами. На синтетической ткани тут же появляются алые пятна. Несколько мгновений я наблюдаю, как кровь пропитывает обмотки, расползаясь по ним неровными, ломаными линиями. Даже при помощи опытных медике пройдёт немало времени, прежде чем раны полностью исцелятся. Это раздражает.
Я понимаю, что лекарства притупили мои чувства, начинаю моргать, напрягать мышцы ног и повторять мнемонические упражнения, пытаясь привести мысли в порядок.
После этого я решаю осмотреться и обнаруживаю, что нахожусь в помещении размерами примерно пять на шесть метров. Стены и пол обшиты металлом. Единственный тусклый светильник выхватывает из сумрака узкий стол и ещё более узкую кушетку, на которой я и лежу. Простыни пропитались потом и липнут к телу. Вероятно, я снова в командном центре ордо за хребтом Драваганды. Я пытаюсь понять, достаточно ли восстановилась, чтобы двигаться, и опираюсь руками на борта кровати. В первые же секунды становится понятно, что ответ отрицательный. Кости по-прежнему сломаны и не могут удержать мой вес. Но, возможно, получится перебросить ноги через край кушетки и подняться. Хотелось бы встать и дать крови свободно течь по жилам. Я уже давно не дитя, нуждающееся в защите. Я — взрослая женщина, дознаватель Ордо Еретикус. Я — воин.
Но приходится остаться на месте, потому что дверь открывается и в проеме появляется силуэт моего господина. Я узнала посетителя ещё до того, как стальная панель скользнула в сторону: его силовой доспех гудит как-то по-особенному. Скорее всего, он смог бы модифицировать броню и избавиться от шума, но никогда не считал скрытность большим преимуществом и предпочитал громко заявлять о своем присутствии. Это вызывало ни с чем не сравнимый ужас в сердцах тех, за кем он приходил, и мне не раз доводилось видеть, какой эффект это производит. Инквизитор Йоффен Тур взращивает своё умение внушать страх, будто любимый цветок в гидропонной камере, и я ещё не научилась игнорировать его устрашающую ауру.
Он пригибается, проходя в дверной проем. На инквизиторе полный боевой доспех. Керамитовые пластины с бронзовой отделкой покрывает тёмно-красный лак. Рельефная аквила на нагруднике повреждена в недавней битве. Шлем он предпочел оставить где-то в другом месте, выставив напоказ гладко выбритый череп, бычью шею и суровое лицо с широкой челюстью. Господин не стал встречаться со мной взглядом — никогда этого не делал. Его мысли всегда заняты чем-то ещё, помимо разговоров. Такие люди, как Тур, сосредоточены на том, что лежит за пределами понимания простых смертных.