— Что ты имеешь в виду?
— Ну ладно тебе, ты же не думаешь, что тут всегда так было?
Последняя пачка бумаг легла на тележку, и только тогда Спиноза осознала, насколько много их в архиве. Над грудой документов висело, постепенно оседая, облако пыли, поднятое сервиторами, сейчас уже вернувшихся к своим обычным бесконечным обязанностям.
— Направь это в мои покои! — приказала дознаватель. — Меня интересуют и другие имена. Я пришлю соответствующие запросы.
— Давай! — воскликнула Гук, судя по всему, радуясь перспективе. — Чем сложнее — тем лучше.
Старуха подошла к дознавателю вплотную, и Спиноза ощутила исходящий от неё запах прогорклых машинных масел и больного желудка. Гук вытянула в её сторону металлическую руку, но тут же опустила, не успев дотронуться.
— Я уже едва помню схолу, — пробормотала она. — Может, если у тебя будет время и ты придёшь снова, то расскажешь мне о ней. Ведь я была там, как и ты. Я была Юлией Гук до того, как… всё это случилось.
Спиноза ответила не сразу. Глядя на эту сморщенную старуху, ей было непросто подобрать слова.
— Ты получишь мои запросы в соответствии с процедурой, — сказала она и повернулась в сторону выхода. — А пока у тебя есть чем заняться.
Двигатели «Полуночника», вылетевшего из крепости Адептус Арбитрес, работали нестабильно. Как и две других машины, он получил немало попаданий во время прорыва и теперь нуждался в серьёзном ремонте. Понадобится немало дней тяжёлого труда в техноангарах Корвейна, прежде чем транспорт приведут в порядок. Все три летящие строем машины были наполовину пусты — значительной части бойцов Хегайна, включая самого сержанта, требовалась медицинская помощь, и они остались в крепости до окончания лечения.
Солнце висело низко над западным горизонтом — тусклый красный диск, будто воспалённая рана за завесой смога. Вдалеке виднелся колоссальный анклав Механикус — город Схаллакс, окружённый базиликами ордена Эбеновой Чаши. С территории техножрецов поднималось множество тонких струек серого дыма. Кроул, разглядывавший эту картину через иллюминатор «Полуночника», гадал, были это огни жертвенных костров или пламя промышленных печей. Вероятно, и то, и другое сразу. Сейчас, похоже, люди на планете только и делали, что жгли всё, что попадалось под руку.
Далеко на севере, за трубами Схаллакса, можно было разглядеть обширные области Внешнего Дворца, где лес жилых шпилей сменялся бесконечными храмами Министорума и церемониальными площадями, громоздящимися друг на друге, как коралловые наросты. Старые здания исчезали под весом новых, возведённых в безумной гонке за святостью.
Разумеется, «новые» — это относительное понятие. На Терре не строили соборы уже примерно четыре тысячи лет. Несметному количеству рабочих бригад Экклезиархии более чем хватало работы по обслуживанию уже имеющихся. Они неустанно трудились, чтобы древние здания не рухнули под собственным весом, работали в подвалах и нефах, укрепляли медленно утопающие в недрах земли фундаменты, в то время как жрецы размахивали кадилами и вскрывали горла жертвенным животным на древних алтарях.
— Как думаешь, Рев, — заговорил Кроул, задумчиво наблюдая, как далёкие парапеты Дворца исчезают из вида, — кто-нибудь заметил, что мы перестали строить новое?
Капитан штурмовиков, сидевший напротив инквизитора в тесном пассажирском отсеке «Полуночника», пробормотал что-то нечленораздельное. Горгий, какое-то время проведший в умиротворённой дрёме, отлетел в заднюю часть помещения и врезался в одну из балок каркаса фюзеляжа, когда машина дёрнулась в воздухе.
Кроул повернулся к Реву. Из-за красного света, пробивавшегося сквозь иллюминатор, его лицо выглядело даже более искалеченным, чем было на самом деле.
— Не будь к себе так строг. Полагаю, ты ему даже понравился.
Штурмовик скривился.
— Я думал, они никогда не покидают Дворец.
— Я тоже. — Кроул откинулся в металлическом кресле и поправил плащ. — И что мы можем из этого извлечь? Кустодий вышел за стены и ищет пропавшего члена ордо. Вряд ли в это стоит верить.