— Понимаю. — Служанка смотрела на неё широко распахнутыми бесхитростными глазами. — Говорят, он не всегда был один.
— Да, говорят, — кивнула Спиноза, провожая её до двери. — А теперь не мешкай. А то тебя хватятся, а я не хочу, чтобы тебя наказали из-за меня.
Йессика выскользнула из комнаты так же, как и вошла, — лёгкая, как облачко пыли, быстро скрывшееся в тенях коридора.
Как только она ушла, Спиноза заперла дверь и села на койку, чтобы обдумать новую информацию. Вероятно, она была стоящей, а может, и нет. Инквизитор уровня Кроула, скорее всего, имел аугментические и физические импланты и изменённый химический баланс. Всё это требовало постоянного внимания апотекария для сохранения работоспособности системы. Скорее всего, именно в этом и было дело.
Скорее всего.
Шанс поспать, однако, был упущен. Она снова погрузилась в мысли о работе, обдумывая возможные взаимосвязи между фактами. Наконец она нажала клавишу защищённого канала связи в вороте доспеха, собираясь сделать то, что так долго откладывала.
— Да, миледи? — раздался резкий голос дежурного офицера. Он не входил в число работников Корвейна.
— Спиноза Люче, — холодно представилась она. — Кодовая последовательность: бета-бета-химерик.
Раздался щелчок, затем донеслись шелест листов пергамента и дребезжание работающей алгоритмической машины.
— Принято, миледи. Шифр верен. Я вас соединю.
Глава пятнадцатая
Кроул и Рев взяли одну из «Теней» в ангаре Корвейна и отправились на северо-запад от Сальватора, к окраинам Схаллакса. Они набрали высоту и полетели сквозь хаотичный лес покрытых копотью шпилей, постепенно становившихся всё выше по мере приближения к стенам Дворца, сейчас казавшегося лишь едва видной тёмной полосой над горизонтом. Ночные костры уже угасли, но столбы дыма, напоминающие сальные локоны, всё так же поднимались к небесам.
Над всеми крупными магистралями теперь висели орудийные баржи, чьи болтерные батареи наводились на всё, что попадало в их зону покрытия. Это были уродливые и древние машины, вытащенные из забытья для профилактики террористической угрозы. Их орудия могли без труда сровнять с землёй жилые кварталы. Ещё выше, среди токсичной пелены облаков, истребители Флота отрабатывали перехват учебных целей и сновали взад и вперёд по воздушному пространству Дворца в плотных формациях.
Покров облаков потемнел, сворачиваясь, словно скисшее молоко, и странно изгибаясь там, где горячие потоки воздуха терзали их особенно яростно. Бледные зарницы то и дело озаряли горизонт. Воздух казался тяжёлым, плотным, готовым вот-вот взорваться. Устремляющиеся к небесам фасады часовен и соборов возвышались в этой готовой вспыхнуть атмосфере, усеянные рядами безглазых статуй вдоль парапетов крыш. Эти бессловесные фигуры повидали на своём веку и вторжения врагов, и периоды восстановления, и кровавые зачистки, раз за разом повторявшиеся на протяжении многих тысячелетий.
Рев молча управлял транспортом. Кроул тоже с радостью сохранял тишину и готовил авгурные системы «Тени» к работе. Погружённый в дремоту Горгий висел за спинками сидений.
Вскоре сквозь мглу проступили башни Схаллакса. Сначала они казались просто набором светящихся красных точек во мраке, но потом стало возможным разглядеть очертания зиккуратов и храмов-кузен. Термометры в кабине «Тени» показали небольшое повышение температуры воздуха. Рев сбросил скорость и спустился на несколько сотен метров ближе к поверхности, почти до уровня крыш жилых башен.
Место, куда они направлялись, раскинулось на много квадратных километров, как шрам из чужеродных построек на поверхности Терры, среди каменных джунглей из жилых блоков, примыкавших вплотную к его границам. Конгломерат мануфакторий, перерабатывающих заводов и мест поклонения Омниссии — странному теологическому конструкту культа Механикус, — Схаллакс разрастался в течение многих тысяч лет, чередуя циклы процветания и стагнации. Могучие фабрики строились поверх руин старых заводов, сложнейшие системы трубопроводов и генераторных и теплообменных станций чинились и латались, но никогда не заменялись полностью. Теперь же большинство построек считалось священными древними реликвиями, о которых нужно заботиться, а не расширять. Поэтому за несколько последних веков город, двигаясь в ногу с остальной, медленно ветшающей планетой, тоже постепенно ветшал. Его высокие стены по-прежнему были выкрашены в тёмно-красный цвет, характерный для всей марсианской архитектуры, хотя безжалостные ветра Терры и ободрали большую часть покрытия с наиболее открытых участков, постепенно стирая отличия и окрашивая всё в привычный бледно-серый цвет.