Наконец все пришедшие сели и замолчали, будто ожидая сигнала. Во главе стола поднялся Евгений и сказал то, от чего сердце Дэна рухнуло куда-то под пол:
‒ Привет, ребята. Рад видеть каждого из вас. Прежде, чем приступим, хочу представить вам новенького, ‒ он указал на Дэна и во второй раз назвал его имя, ‒ благодаря этому парню, наша отчаянная Ксю сегодня в очередной раз не погибла. ‒ Ксения неопределенно хмыкнула, среди гостей прошёлся гул одобрения. ‒ Но есть и грустная новость. Мы потеряли Гришу.
Ударная группа на это промолчала, опустив глаза в пол, другие гости взволнованно зашептались. Все, как один, поднялись и ровно минуту – по циферблату наручных часов, на которые неотрывно смотрел командир – молчали. После Евгений дал отмашку к трапезе, и ложки резво застучали. Супница, по счастью, оказалась такой большой, что каждый смог взять добавку. Заедали пышными желтыми лепешками и свежим луком.
Дэн взял очередной ломоть лепешки и обратил внимание на рисунок на столешнице под ним: два маленьких человечка убегали от некой черной дыры, сильно превосходившей их по размеру. Он ничего не понял и с наслаждением вгрызся в румяный бок очевидно домашнего хлеба.
Убрав посуду, ребята из группы достали откуда-то несколько коробок: там оказались настольные игры. Судя по тому, как оживились сотрапезники, это было чрезвычайно любимая ими часть застолья. Замелькали вываленные в груду шахматы, шашки, домино и даже несколько оловянных солдатских фигурок. Но трое, по-видимому, главных игроков, сразу выудили из-под груды колоду карт. Они были настолько замусолены, что жирные разводы сливались с обозначением мастей. Дэн тихонько отошел и примостился на диван.
Припав на вытертый подлокотник, он сонно наблюдал за игравшими. Они радостно восклицали и недовольно прикрикивали – совсем как в последнюю карточную игру Дэна, в детском лагере в 2006 году… Он успел заметить, как Евгений и Ксю, что-то оживленно обсуждая, удалились в комнату со своими именами на табличке, и провалился в крепкий сон.
Открыв глаза, он обнаружил себя в своей собственной постели – в Москве, по адресу улица Молодогвардейцев 37, дом 21, корпус 3, четвертый подъезд, квартира 64, шестой этаж. Некоторое время он лежал неподвижно, боясь вернуться к себе. «Так… ‒ думал он напряженно. – Это же дом. Мой дом, моя жизнь! ... Где нет Ксю…». Сердце его ухало из пропасти в пропасть. А фоном тикали часы – как всегда, отчетливо и мерно.
Радость возвращения победила. Он сбросил на пол одеяло и подушку и скатился с низкой кровати – любимый еще с детства способ начать день. Он сделал зарядку, блаженствуя от каждого напряжения и расслабления мышц, встал под прохладный душ и крепко растерся полотенцем. Только придя на кухню, он заметил, что никого из домашних нет в квартире. Будто их вообще никогда не было. Он с изумлением поймал себя на том, что начисто забыл и о родителях, и о брате. Хотя, кажется, любил их… Ладно. Все ушли на работу, а значит, утренняя порция брюзжания и поучений отменяется.
Дэн быстро сбацал себе яичницу с помидорами и зирой, заварил крепкого чаю. По привычке щёлкнул пультом, но экран старенького Самсунга не отозвался. Дэн нашарил новые батарейки в ящике стола, заменил. Снова ноль реакции. «Сломался, что ли», ‒ неопределенно подумал он сразу о пульте, телеке и электричестве как таковом. И вспомнил змеистые кабели в тоннеле, ведущем к… Усилием воли он оборвал это воспоминание и пошел рыться в куче вещей на кресле в спальне – восьмой час, надо собираться. Перенюхав энное количество свитеров и футболок, он нашел те, что посвежее. Больше всего времени занял поиск рюкзака – тот почему-то оказался засунут глубоко под кровать. И вообще – кажется, бардак в комнате был хуже, чем обычно. Может, он вчера набрался где-то в баре и малость побуянил перед тем, как провалиться в этот чудовищный сон, который он помнил до мельчайших деталей?
На лестничной клетке было сумрачно – лампочки не горели. Точно, электричество отрубили. Но это ладно, а почему так тихо? Не орут близнецы-второклашки сверху, не желая идти в школу, не тявкает бабкин шпиц из квартиры напротив. И Семеныча нет – пенсионера-охранника из «Пятерочки» – обычно они в одно и тоже время выходят… Он подошёл к лифту и нажал кнопку. Лифт загудел снизу. Допустим, бешеных второклашек увезли в деревню, шпиц наконец-то сдох, а Семеныч ушел в запой. Он вошёл в лифт и понял, что этими допущениями просто пытается избавиться от тревоги. Но их наслоилось слишком много, чтобы составлять правду. Что-то случилось.
Дэн вышел из подъезда и застыл в новом ужасе. Случилось то, что он стоял на песчаной арене бывшего Патриаршего пруда, а вокруг струился совсем не утренний холод и мрак. Он обернулся, чтобы бежать обратно в подъезд, но подъезда, как и дома, не оказалось. Денис стоял спиной к забору, огораживающему арену. И тут его ошеломленный мозг начал медленно проецировать перед глазами туман. Туман, до жути похожий на тот, с которым он столкнулся, пробегая через комнаты брошенного дома вместе с Ксю. Откуда-то послышался отвратительно сладкий шепот: «Беги, Дениска, беги, что есть сил… Только далеко не убежишь – твоя никчемная жизнь скоро кончится…». Сторожевой!
Туман сгустился и обрёл плотность. Из него к Денису потянулись знакомые красные щупальца и множественно впились. Он рванул туда, где должен был быть выход, но никакого выхода не было. Сторожевой снова расслоился и откуда-то из кусков красноватой тучи послышался хриплый лай. Три, пять? Двадцать? Псы повалили его на землю и стали вырывать плоть, заливая кожу и свои косматые морды кровью и слюнями. Дэн закричал в туман, в пустоту – и тут вдалеке, в облачке разорванного тумана увидел сторожевую вышку. С нее, ухмыляясь, уставился на него черными глазницами Евгений. Кожа его была белее бумаги, он смеялся и шептал сахарным голоском Сторожевого: «Сдохнешь… Чуть-чуть осталось, потерпи».