Пока я сажусь, мое сердце бешено стучит. Я стараюсь не смотреть на него снова. Думаю, может, меня собираются пометить. Пожалуйста, Господи. Не позволяй им забрать меня.
Когда звенит звонок, заходит мистер Рокко и, перед тем, как начать урок, беспокойно смотрит на парту Миллера и на обработчика. Я сжимаю руки под партой, очень крепко, чтобы сохранять самообладание. Это просто пытка пытаться обращать внимание на то, что происходит, пытаться сделать вид, что у тебя все хорошо. Я хочу, чтобы мой телефон завибрировал, чтобы я знала, что и у Джеймса все хорошо. Но ничего не происходит.
У меня на верхней губе начинает собираться пот, и я чувствую, что не выдержу ни одного мгновения, пока не узнаю, как там Джеймс, когда звенит звонок. Я подпрыгиваю, сразу же запихиваю книгу в рюкзак и быстро встаю, направляясь в двери. Как раз тогда кто-то хватает меня за руку.
Я оборачиваюсь, вздрогнув, и оказываюсь лицом к лицу с обработчиком. Резко вдыхаю воздух, едва не падая. Это происходит. Нет. Нет. Нет. Это происходит.
Обработчик отпускает мой локоть и улыбается с сочувствием.
- Слоан Барслоу, - говорит он, и его низкий, хриплый голос наждачной бумагой скребет по моей душе.
- Я сожалею о твоей потере. У меня есть к тебе несколько вопросов, если ты не возражаешь.
Глаза у него большие, темные, кожа темно-оливкового цвета. Ему лет двадцать, может, и меньше, но на его лице я не вижу подлинного сочувствия. Я вижу что-то еще, что-то, отчего у меня в животе все сжимается. Он хочет забрать меня.
- Сегодня у меня уже была терапия, - говорю я, отступив от него на шаг.
Он смеется.
- Это не терапия. Иди за мной, пожалуйста.
Он проходит мимо меня, и меня вновь поражает запах лекарств, который исходит от обработчиков. Интересно, есть ли у него с собой наркотики, которые могут усыпить меня. Они так иногда делают, когда задерживают кого-то, кто попал в Программу. Или он может использовать электрошокер, который висит у него на поясе.
Я нащупываю телефон в кармане, но не осмеливаюсь написать Джеймсу. Мне нужно, чтобы он оставался спокоен. Но потом я думаю, не добрались ли они и до него. Надеюсь, нет. Он не в том состоянии, чтобы отвечать на вопросы.
Так случается, после самоубийств. Они посылают к нам консультантов, чтобы убедиться, что мы в порядке. Иногда посылают на несколько человек больше, чтобы задать вопросы тем, кто плохо справляется с потерей. Но они не посылают обработчиков. Меня беспокоит то, что это тот самый парень, который наблюдал за мной с тех пор, как забрали Кендру. Но у меня нет выбора, так что я иду за ним к главному офису.
Когда мы приходим туда, для нас уже готова небольшая комната. В мрачном помещении, напротив друг друга, стоят два стула. Входя, я проглатываю страх от мысли, что мне придется быть с этим человеком наедине. Но директор и учителя не вмешиваются в Программу. Они отворачиваются, когда я вхожу.
- Садись, пожалуйста, - говорит обработчик, закрывая за нами дверь и опуская жалюзи. Я очень боюсь, но знаю, что не должна этого показывать. Я глубоко вздыхаю и усаживаюсь на стул.
- Это не так уж необходимо, - говорю я, стараясь, чтобы голос звучал, как у обычной девушки. - Я едва знала Миллера.
Услышав это, обработчик улыбается, садится напротив меня, его колеи почти касаются моих. Я стараюсь не отпрянуть от него.
- Правда? - спрашивает он, очевидно, уже зная ответ. - Ну, а что насчет Лейси Кламат? Или, может, твоего брата? Ты была с ними близка?
Я, должно быть, действительно побледнела, когда он упомянул о Брейди, потому что он склоняет голову, как будто извиняясь.
- Мисс Барслоу, от нашего внимания не ускользнуло, что вы находитесь в повышенной группе риска. Недавно вы понесли огромную потерю, так что я бы действительно хотел оценить вас.
Он лжет. Он хочет отметить меня. Их заботим совсем не мы, а только то, чтобы все выглядело так, будто то, что они делают, работает. Пока обработчик медленно скользит по мне взглядом, я сжимаю пальцы ног в туфлях. По коже у меня пробегают мурашки.
- Давай начнем с Миллера. Тебя не было в городе, когда он лишил себя жизни?
Я ненавижу его за то, что он описывает это так бесстрастно.
- Да.
- А Лейси была твоей лучшей подругой, но ты не знала о ее состоянии до того, как ее отослали в Программу?
- Нет, у меня и в мыслях не было.
И тогда я понимаю, куда он клонит.
- Ты ничего не скрываешь прямо сейчас?
- Нет. - Я пытаюсь, чтобы лицо было таким спокойным, как только можно, встречаюсь с ним взглядом. Представляю себе, что я робот, лишенный чувств. Лишенный жизни.
- У тебя есть бойфренд, Слоан? - Когда он спрашивает это, уголок его губ приподнимается, как будто он — парень, с которым я только что познакомилась и который флиртует со мной.
- Да.
- Джеймс Мерфи?
О, Господи.
- Угу.
- И как он поживает?
- С Джеймсом все в порядке. Он сильный.
- А ты сильная? - спрашивает он, склонив голову и посмотрев на меня.
- Да.
Обработчик кивает.
- Мы всего лишь хотим, чтобы с тобой все было хорошо. Ты это знаешь, правда?
Я не отвечаю, думаю, что бы ответил Джеймс на эти вопросы. Может, он и с первого взгляда узнают, что он болен.
- Ты можешь добровольно участвовать в Программе, если станешь чувствовать себя подавленно. Или если тебе будет нужно с кем-нибудь поговорить. - Он протягивает руку и похлопывает меня по бедру, захватив меня врасплох, и я подпрыгиваю.
Обработчик встает и обходит мой стул, как будто уходит. Но вместо этого он встает позади и кладет руку мне на плечо. Его пальцы сжимаются.
- Хорошего дня, Слоан. Что-то говорит мне, что скоро мы увидимся снова.
И затем он отпускает руку и уходит, оставив меня в темной комнате.
* * *
Я практически бегу на обед, страшась того, что Джеймса там не будет. Останавливаюсь на бегу, покачнувшись, когда вижу, как он сидит за нашим столом, пьет апельсиновый сок из пакета.
- Ты в порядке, - говорю я, подойдя к нему. Я едва не падаю ему на колени и прижимаюсь к нему. Он не обнимает меня, но и не отталкивает. Я прижимаю лицо к его шее.
- Да, - говорит он, - я в порядке.
Я отстраняюсь от него и смотрю ему в лицо, пытаюсь оценить, насколько велик ущерб. Кожа у него бледная, уголки губ опущены, как будто он забыл, как улыбаться. Я глажу его пальцами по щеке, и он закрывает глаза.
- Я так волновалась, - шепчу я.
Он не отвечает, и я обнимаю его снова, держу его крепко, так, как хочу, чтобы он обнял меня, но он не обнимает. Немного погодя я отпускаю его, и он снова принимается за еду, откусывая маленькие кусочки. Он смотрит на кафетерий, но не куда-то конкретно. Просто в пустоту.
- Кто-нибудь задавал тебе вопросы? - спрашиваю я.
Он качает головой.
- Они забрали меня из класса, - говорю я.
Джеймс смотрит на меня.
- Что произошло?
- Они спрашивали о Миллере. О тебе...
Джеймс не реагирует. Вместо этого он просто возвращается к еде. Мне так его не хватает, хотя он и сидит напротив меня. Он уже не тот.
- Никто не говорил со мной, - говорит он. - Сегодня я даже не видел обработчиков.
И хотя от этого мне должно было стать легче, это утверждение внушает мне беспокойство. Почему они занялись мной? Либо они оценивают именно меня, либо собирают доказательства против Джеймса. Не уверена, что именно.
- Я хочу уехать из города, - говорю я. - Думаешь, мы можем уехать? Хочу снова поехать на природу.
Джеймс медленно жует еду.
- Думаю, могу попробовать.
Пустота в его голосе убивает меня, и я не уверена, смогу ли еще это вынести.
- Ты разве не хочешь поехать со мной? - спрашиваю я тонким голосом.
Он кивает.
- Конечно, хочу, детка.