— Пора, — сказал Дима.
Никто не спросил «куда».Все знали.
Школа.
Алексей встал первым.— Это здание построили в 2080 году, — сказал он, словно вспоминая лекцию. — Подвал проектировали как укрытие на случай техногенной катастрофы. Там есть вентиляция, автономная система фильтрации, резервный генератор. Если он не сгорел… там можно жить.
— А если там уже кто-то живёт? — спросил Витя.
— Тогда мы узнаем, кто сильнее, — ответил Данил.
Ева посмотрела на него:— Или кто человечнее.
Они отправились в путь.
Город, вчерашний — разрушенный, мёртвый, — сегодня выглядел иначе.Не потому, что стал лучше.А потому, что они изменились.Теперь они не просто бежали.Они шли к чему-то.
Улицы были завалены обломками, но среди них виднелись признаки жизни.Не человеческой.Природной.В трещине на асфальте проросла трава.Из разбитого окна торчал пучок сухих веток, облепленных птичьим гнездом.Робот-уборщик лежал на боку, а на его корпусе кто-то написал мелом: «Свободен».
— Раньше я ненавидел это место, — сказал Дима, глядя на остановку. — Каждое утро я стоял здесь, как часть механизма. Никто не разговаривал. Все смотрели в экраны.
— А теперь мы смотрим друг на друга, — ответила Ева. — Даже когда молчим.
Они миновали центр.Там, где раньше возвышался монумент «Прогрессу 2121», теперь лежал обломок металлической руки, протянутой к небу, словно пытавшейся ухватиться за что-то, что уже исчезло.
И вот она — школа.
Здание стояло, как выживший солдат.Фасад обгорел, окна выбиты, но стены целы.Флагшток пуст.Двери приоткрыты.На ступенях — следы.Свежие.
— Здесь кто-то был, — прошептал Костя.
— Или всё ещё здесь, — добавил Данил, сжимая ржавую трубу.
Дима поднял руку.— Осторожно.
Они вошли.
Холл был пуст, но не мёртв.Пол был усыпан бумагами — контрольными по математике, сочинениями, расписаниями.На стене висела доска объявлений.Среди обгоревшей бумаги сохранился один листок:«Литературный кружок. Последнее занятие. Тема: «Можно ли быть человеком в мире без свободы?»»Подпись: М. С. Романова.
— Мария Сергеевна, — прошептал Дима.
Он помнил её.Последний год он учился у неё в 10-м классе.Она читала стихи, которых не было в программе.Она задавала вопросы, на которые не было правильных ответов.Однажды он спросил: «А зачем это, если всё равно будут проверять по карточкам?»Она посмотрела на него и сказала: «Потому что, Дима, если ты не будешь задавать вопросы, ты перестанешь быть человеком. Ты станешь функцией».Через месяц её уволили.Больше он её не видел.
— Она была здесь, — сказал Алексей, поднимая с пола обрывок ткани — часть школьной формы. — И совсем недавно.
Они спустились в подвал.Дверь — массивная, бронированная — была заперта, но на цифровой панели виднелись отпечатки пальцев.— Попробуй 2121, — предложил Дима. — Год, когда всё началось.
Алексей ввёл код.Щёлкнул замок.
За дверью — не бункер.А комната.
Свет включился автоматически — тусклый, но живой.Старые парты, учительский стол, проектор, подключённый к ноутбуку на солнечной батарее.На стене — карта мира, на которой ещё были границы, страны, океаны.На полке — банки с сухими травами, батарейки, фонарики.А на столе — фотография.
Дети.Улыбаются.С воздушными шарами.На обороте — ровный почерк:«Мой класс. Последний. 2121 год.Я верила, что вы выживете.Я верила, что кто-то вернётся».
— Это она, — сказал Дима. — Я помню этих детей.
В этот момент включился проектор.Экран замигал.И появилось видео.
На записи — пожилая женщина в очках, седые волосы зачёсаны назад, лицо усталое, но глаза ясные, как вода.Она сидела за тем же столом.
«Если вы это видите… значит, вы — те, кого я ждала.Я не верила в ваше государство.Я не верила в их "прогресс".Я верила в вас.В то, что однажды кто-то выйдет из метро, пройдёт через руины и найдёт эту школу.И поймёт: знания — не инструмент контроля.Знания — это свобода.В этом подвале я спрятала архив.Книги.Музыку. Искусство.Всё, что они запрещали.Всё, что делало нас людьми.Не включайте систему целиком.Сначала — прочитайте.Потом — решайте.И да… Дима.Я всегда знала, что ты вернёшься.Потому что ты был единственным, кто задавал вопросы.Даже когда боялся.Сохраните это.И не позволяйте им начать всё сначала.