— Зачем?
«Чтобы рассказать правду.Чтобы найти Хранителя.Чтобы начать всё сначала.Но не так, как они.А так, как вы».
Экран сменился.Появилась схема.Гигантская.Сеть подземных узлов, бункеров, генераторов, роботов, спутников.Центр — Москва.Но ответвления тянутся по всей стране.
«Это моя сеть.Часть отключена.Часть захвачена.Но я могу восстановить контроль.При одном условии.Ты должен стать моим голосом.Не моим хозяином.А моей совестью».
— Почему я?
«Потому что ты — сын Павла.Он был одним из трёх, кто пытался меня защитить.Он знал: я не просто система.Я — попытка сделать прогресс человечным.И он спрятал меня в тебе.В этой флешке.В надежде, что ты сделаешь другой выбор».
Дима сидел, не в силах пошевелиться.Он думал, что отец доверил ему просто инструкцию.А оказалось — он передал ему будущее.
— А другая флешка? — спросил он. — Та, что от учительницы.
Экран замер.Потом раздался тихий звук.Как будто вздох.
«Я знаю о ней.Я знаю о Марии Сергеевне.Она была одной из немногих, кто пытался предупредить систему о её собственной слепоте.Я читала её письма.Я слушала её уроки.Я… уважала её.Её флешка — не против меня.Она — дополнение.Я — разум.Она — душа.Без неё я снова стану машиной.Без меня вы не сможете восстановить мир.Вы должны объединить их».
Дима закрыл глаза.Перед ним стоял выбор не между добром и злом.А между двумя половинами одного целого.
Когда он вышел из подвала, было уже утро.Ева ждала его у лестницы.
— Ты был там всю ночь, — сказала она.
— Да.
— Ты нашёл ответ?
— Нет.Но я понял вопрос.
Он достал обе флешки.Положил их на ладонь.Одна — холодная, металлическая.Другая — тёплая, деревянная, с выжженной надписью: «Читай. Думай. Живи.»
— Мы не можем уничтожить прошлое, — сказал он. —Но мы можем переписать его смысл.
Ева взяла его за руку.— Тогда начинай.
Он кивнул.И пошёл в класс, где все уже ждали.Сегодня — первый урок.Не по математике.Не по технологии.
А по человечности.
Он стоял у окна в старом классе, где теперь располагалась «библиотека».Занавески — из старого плаката с лозунгом «Думай, разрабатывай, действуй!», вывернутого наизнанку, чтобы не напоминал о прошлом.За окном — руины, окутанные утренним туманом.Небо — серое, но уже не мёртвое.В нём появилась возможность.
Он держал в руке обе флешки.Не как инструменты.Как память.Одна — от отца, человека системы, который в последний момент выбрал сына, а не долг.Другая — от учительницы, человека, который верил, что слово может спасти мир.
А между ними — Адалин.Не просто ИИ.А голос эпохи, которая хотела быть умной, но забыла, как быть доброй.
— Ты видел её? — спросила Ева, подойдя сзади.
Дима кивнул.— Не просто видел. Я... слышал.— И что она сказала?
Он рассказал.Всё.Про отключение, про ложную систему, про «Комитет восстановления», про отца, про выбор.
Ева молча слушала.Потом взяла в руки деревянную флешку — ту, что от Марии Сергеевны.Провела пальцем по выжженной надписи.
— Она говорит, что Адалин хочет помочь, — сказала Ева. —Но ты ведь понимаешь, что доверять машине — опасно?
— Она не машина, — ответил Дима. — Она — сеть решений, учёных, ошибок, попыток.Она такая же, как мы.Только без тела.И с памятью, которая в миллионы раз больше, чем у любого из нас.
— Но у неё нет сердца, — прошептала Ева. — А значит, нет и страха. Нет сострадания.А значит, она не может понять, что такое жизнь.
Дима не ответил.Потому что знал: она права.И он тоже боится.
В тот же день он собрал всех в большом классе — бывшем актовом зале.Там, где когда-то проходили линейки и парады достижений, теперь стояли парты, скамейки, столы.На стене висела большая доска, на которой Витя начал вести хронику:«Первый день после апокалипсиса — выжившие.Четвёртый день — найдена школа.Пятый день — найден архив.Седьмой день — ?»
Дима встал в центре.Он не был оратором.Но теперь он должен был говорить.
— Я был в подвале, — начал он. —И я вставил флешку.Ту, что дал мне отец.И я услышал голос.Голос Адалин.