Умывшись и перекусив чем-то из холодильника, я оделся, взял свою карту и пошёл на работу. С первого взгляда на улице всё было как обычно, но мне было не по себе. Было очень волнительно, но непонятно почему. Удивительно, но в паре мест я даже увидел солнечный свет, чего обычно не бывает. Для этого времени суток людей было много; обычно в моём районе все уже были либо на работе, либо только собирались выходить.
Подойдя к цеху, я предъявил пропуск, и охранник быстро пропустил меня. Зайдя в цех, я увидел необычную картину. Все люди куда-то спешили, перебегая из одного кабинета в другой, как муравьи, чей муравейник потревожил незваный гость.
Вдруг я увидел ярко-красные таблички с надписью «ВОЗМОЖНА ОПАСНОСТЬ». Ко мне подбежал один из инженеров и, отдышавшись, сказал:
— Ты Дмитрий? Павел, твой отец, велел найти тебя и проводить в его кабинет, — сказал работник-инженер.
Я просто кивнул в ответ на его вопрос, не успев ничего понять. Он взял меня за руку и повёл по коридору. Когда мы подошли к кабинету, на табличке было написано: «Власов Павел (главный инженер)».
Постучав и войдя в кабинет, я увидел отца и других мужчин лет 30–40, которые с нахмуренными лицами яростно что-то обсуждали. На столе стояли мониторы, на которых были видны бомбы и флаги США. В школе нам рассказывали, что есть и другие страны. Однако заявляли, что они сильно отстают от нашей страны в технологическом прогрессе и якобы не представляют никакой угрозы. А интерес к другим странам у нас отбивали с детства; никто не думал и не интересовался другими странами, кроме нашей.
Павел подошёл ко мне и сказал, что нашей стране грозит опасность, возможно, полное уничтожение государства. Я никогда не видел его таким заинтересованным. Я не понимал, почему он рассказывает это именно мне и зачем.
— Сынок, послушай, возможно, мы все умрём. Всё наше государство может исчезнуть и быть уничтоженным сегодня. Дима, я отдам тебе всю информацию о восстановлении нашей страны после апокалипсиса. Такая флешка будет ещё у шести человек в стране, но все они разбросаны по разным городам России. Я отдаю её именно тебе, потому что весь цех будет занят проблемой остановки бомб, летящих на нашу страну. А ещё это шанс показать, на что ты способен ради нашего государства, — сказал Павел.
Впервые я услышал от отца слово «сынок», впервые отец смог доверить мне что-то серьёзное, впервые отец поверил в меня...
Я посмотрел на него в последний раз в своей жизни, как мне тогда казалось. Взял флешку в руки и смог лишь выдавить из себя:
— Отец, я постараюсь тебя не подвести, — сказал я.
Когда я вышел из кабинета, мне казалось, что всё это сон, а не реальность, которая мне снится. Я задавался вопросом: «Разве в нашей стране, где уже сто лет царит идеальный баланс и всё работает как единый механизм, могло произойти такое...»
Проходя по цеху, я видел множество взволнованных лиц; на каждом из них читались страх и удивление. Подойдя к выходу, я в последний раз взглянул на всё это и закрыл дверь. На месте охранника уже никого не было. Когда я шёл в сторону своего дома, мимо меня пробежала та самая Ева, моя знакомая. Она очень переживала и, увидев меня, схватила и обняла.
Я спросил её:
— Твои родители на работе?
Она ответила, задыхаясь от волнения:
— Да, я не знаю... что мне делать и куда идти...
Взяв её за руку, мы пошли ко мне домой. Зайдя в дом, я не увидел маму; скорее всего, она тоже осталась на работе. Я в последний раз окинул взглядом свою комнату и вышел с Евой на улицу. Мы не понимали, почему об этом не говорят в новостях, почему в социальных сетях, которые каждый день пестрят сообщениями о прорывах в технологиях, нет ни одной новости об опасности, которая нас подстерегает.
Вдалеке виднелись надписи «Бункер для всех госслужащих». Вот и нашлось отличие от людей у власти, подумал я про себя. Я понял, что единственное место, которое может спасти меня и Еву, — это метро. На уроках истории нам рассказывали, что раньше они могли использоваться как бункеры. Я рассказал об этом Еве, она кивнула, и мы пошли в сторону ближайшей станции метро.
Перебегая от дома к дому, мы иногда встречали других детей, которые даже не понимали, что происходит. Почти во всех окнах не горел свет, и улицы освещались лишь фонарями. Подбежав к метро, мы увидели ещё около сорока человек в возрасте до 25 лет, которые стояли у входа и пытались попасть внутрь.
Мы услышали громкий гул из динамиков, который разнёсся по всему городу и, наверное, по всей стране. На лицах людей рядом с нами был написан ни с чем не сравнимый страх. Мы вошли в метро, и его железные толстые ворота закрылись. Минут десять мы стояли неподвижно, вслушиваясь в каждый звук, доносившийся с улицы. Ева обняла меня, и мы стали ждать.