– Тогда ты уволена.
– Вольному – воля. До свидания.
– Да погоди… вспыльчивая какая! Сядь.
Я снова устраиваюсь в кресле. Вот мерзавец, привык вести себя с людьми как с грязью. Но я – не все, со мной так нельзя. Когда-то давно я дала себе слово, что никому не позволю обращаться с собой подобным образом.
– У тебя, наверное, есть какая-то постоянная работа.
– Или много клиентов.
– Или все вместе, понимаю. Ладно, давай так. Ты сейчас свободна?
– У меня есть примерно час.
– Она скоро заедет, поедешь с ней только до магазина! А там посоветуешь, что лучше.
– Лучше взять каталог, выбрать дома, что нравится, а я в следующий раз приду, вы мне покажете, что выбрали, и я вас проконсультирую.
– А ты упрямая.
– Да.
– Но ты права. Черт, еще и этим надо заниматься… Ладно. Забудь мои слова об увольнении. Гдe ты работаешь?
– Неважно. Если это все, то я пойду.
– Это все. Деньги у секретарши.
Я иду домой. Завтра и послезавтра у меня выходные. Редко удается по-человечески отдохнуть, чаще выходные выпадают среди недели и не подряд. А теперь два дня я свободна, буду лежать в кровати, трескать чернослив в шоколаде и читать детективы. Или поеду в магазин и куплю себе новую помаду. Или схожу в парикмахерскую, или… Я много чего могу сделать завтра, потому что послезавтра я тоже свободна.
– А вот и она во всей красе! Привет, Лизка, или ты уже так возгордилась, что старых знакомых не замечаешь?
Ну, так и есть, Рыжий как в воду глядел. Ирка.
– Привет. Я тебя не заметила, темно уже, – отвечаю.
Она маячит недалеко от стоянки такси, это ее «точка». Через два десятка шагов маячит еще одна фигура, и дальше… Ирка просто одна из многих – здесь, на проспекте. Но не для меня и не для Рыжего.
На ее лице красуется здоровенный фингал. Она пыталась замаскировать его толстым слоем тонального крема, но безуспешно. Что ж, такая у проституток работа.
– Холодно сегодня. – Ирка смотрит на меня пустым взглядом. – Есть чего пожевать?
– Вот, печенья купила и конфет, будешь? И не холодно вовсе, по крайней мере не очень.
– Так то если идти, не сильно, а если стоять, то до костей пробирает. Ой, вкуснотища какая! Хорошо зарабатываешь, как я погляжу. Как там Рыжий поживает?
– Спит, со смены пришел.
– О как! Так вы вместе живете?
– Бывает, что вместе, бывает, отдельно. Ладно, пойду я.
– Слушай, Лизка, одолжи немного денег. Надо кое-что купить, а Жорка все забрал, сволочь.
– Бери.
– Я отдам, Лизка, отдам, правда!
– Не надо. Знаешь ведь, что не возьму… бросила бы ты все это, пропадешь совсем. Кто тебя так разукрасил?
– Деберц, придурок. Брали нас на сауну позавчера. Ну, сначала ничего, а потом позвонили ему на сотовый, он слушал-слушал и как зарычит: «Как это – сбежал? Откуда сбежал, из машины? А вы куда смотрели?!» Ну, и поехало… Он же псих, а злость вымещает на тех, кто рядом. Мужики сразу смекнули и попрятались, а я не успела… вот он меня и приложил. Счастье еще, что сразу в бассейн полетела, фингал – это ерунда, а мог и убить, что ему, психу…
– Брось это, Ир.
– И куда идти? Полы мыть? Хорошо тебе говорить «брось», когда ты вон – врач и Рыжий тоже, а я…
– А когда мы тебя уговаривали – учись, ты что отвечала? Я напомню. Цитирую дословно: «Я свою молодость не собираюсь гробить над учебниками и скелетами». Ну и что, плодотворно молодость прошла? Ты довольна?
Иркино лицо резко побледнело, на щеках проступили красные пятна. Небольшая фигурка вытянулась в струну – сейчас начнет визжать. Совсем психованная, с детства.
– А ты пришла меня учить?! Ты…
Ее тряхнуло кашлем, она прижала к губам тряпку, потом сплюнула на асфальт. Я замираю в ужасе – на тротуаре кровь.
– Ирка!
– Недолго осталось. – Ее глаза пустые и застывшие. – Знаю, сама виновата, пенять не на кого. Молодая была, дура совсем. Ну да теперь что толковать… Вот только думаю иногда: вы же с Рыжим тоже были молодые, мы росли вместе, все пополам делили, и вам, как и мне, хотелось всего и сразу, а видишь как… Вы все правильно сделали, а я нет. И вас не послушала. Только за свою дурость заплатила уже сполна, ты особенно-то не старайся.
– Ирка, у тебя же туберкулез!
– Знаю. Может, полгода мне осталось, а то и меньше. Но ты знаешь, я рада, вот честное слово – рада! Почему я тогда вас не послушала? Дура, как есть дура!
– Ты у доктора была, идиотка?
– Никто мне уже не поможет, слышишь? Да я и не хочу, вот истинную правду говорю – не хочу. Такой грязи нагляделась, в такой грязи побывала, что больше видеть никого не могу, сама себе противна. Ты, Лизка, не представляешь даже, ты святая…
Но я уже не слышу ее, потому что мне страшно. Она умрет, умрет, и тогда… Я тоже виновата в том, что с ней произошло. И я, и Рыжий – мы оба виноваты, мы знали, что Ирка слабая, нужно было заставить ее, не отпускать… Слава богу, он не забыл дома сотовый.