Если уголовные ошибки всегда явные и понятные - политический бред сказывается со временем. Талантом видеть ошибки прошлого одарено ничтожно малое число людей из расчёта "единица на миллион", но и они не всегда обходили стороной уверенность:
- "И на старуху бывает проруха"!
На выявление людей в звании "умный сверх меры" привлекали "бдительность совецких граждан". Это было время, когда верха требовали от низов "пролетарской бдительности и отличной работы".
Статей наказания за пропаганду вражеской идеологии хватало, но злобной и страшной выступала пятьдесят восьмая с параграфами ("политическая"), коя меньше "червонца" изоляции от общества с отбытием наказания на золотоносной магаданской земле.
Пятьдесят восьмая позволяла одним гражданам "страны советов" держать мысли в адрес других:
- Враг народа! - пятьдесят восьмая царила на необъятных просторах "страны советов", но какова была её сила в местах, где отбывали наказание получившие "царицу" - ни бесу, ни его секретарю неизвестно.
Во всякой стране на смену "эре большого страха" приходят диссиденты. Что-то похожее на подснежники после схода снега.
Кто был когда-то наибольшим страхом в стране советов - об этом сегодня знает любой школяр отечества. Душам граждан, осуждённых когда-то по пятьдесят восьмой, наконец-то дозволено задать потомкам вопрос:
- Кто и когда объяснит, за какой хер сгинули!? - на что живые отвечают:
- Ни за хер сгинули, впустую! - не нужно мёртвым отвечать, знают, сами были такими, как и потомки.
- Нам по барабану ваше прошлое - с коих пор ударный инструмент превратился в освободителя от забот остаётся невыясненным.
Затравленность любой степени и длительности рождает вопрос:
- Какова длина послевоенного времени в стране советов: год, два, десять? Или и до сего дня время послевоенным выглядит, хотя и без комендантского часа? "Напряжённо трудовым, с полной отдачей сил, способностей и талантов на всех участках деятельности"? - савецкие газеты прут, не обращай внимание.
Возвращаюсь на курс повествования: тема сочинения вольная, без конкретики и ФИО, а если кого-то и как-то зацепим - так это по незнанию и неумению создавать своё, интересное до потери читательского пульса. И об этом - ниже.
Глава 2.
Вещи и мы.
(Мы и вещи)
"...и да поможет мне бог..." взято из текста присяги в судах заокеанской державы, но в отечественных судилищах до клятв пока не дошли.
- Клятвы впереди, не спеши, "не торопись-пись-пись", государство не позволит законотворцам за большие зарплаты расширять зады без выдачи продукции. Что выдают дяди и тёти в высшем органе отечества?
- Законы...
- Правильно, они самые, а клятвы в судилищах заокеанской державы атавизм, пройденный этап, приевшийся обычай, не впечатляет. Лозунги, законы и клятвы нуждаются в обновлении, без обновления "друзья" человека тускнеют и обесцениваются до нуля и подлежат отмене.
Все и враз законы, лозунги и клятвы на века не делают, что-то нужно оставлять идущим следом.
На днях соседка пришла:
- Дом продаю... - печаль в голосе - барахла набралось, выбрасывать жалко, привычка... зайди, посмотри, может, что и сгодится... Забери.
- Своего барахла не меньше... - окончание о барахле не высказал, мыслишка удержала: "чужое барахло видится ценнее собственного, притягивает любопытством: "вдруг барахло ценнее моего?"
- Чего решила гнездо покидать? Выросла в доме, жизнь провела, состарилась? Не жаль?
- Жаль, да одна осталась... Ушло прошлое, сгинул прежний уклад а как управляться в одиночку старой бабе? В доме мужик нужен с руками не под хер заточенными, или кто-то иной рядом, а старой бабе одной в пустом доме - горше смерти. Жила мать - вроде бы ничего, за мать держалась, и мать держала, а умерла - впору следом отправляться.
- Верно. И мужики не вечные, сдают и мужики... Приду, посмотрю.
Обогащение барахлом соседа волнительный момент когда сосед из плеяды миллионеров, а если такой как и я ничего полезного "в закромах родины" не окажется.
- Но пошел...
- Да, знал, барахло соседки не ценнее моего, барахло и есть барахло, а вдруг... Знакомо великое и волнующее "вдруг"? Зачем откладывать встречу с "Вдруг"? Чужое барахло всегда будет ценнее собственного. Кроме того: когда несу добычу в норку заряжаю груз "энергией любви", есть такая, открыли. Отныне оно моё, и не важно, как попало в руки. Чужая милая вещь, придёт твой час, не помру, пока не пущу в дело, послужишь во благо хозяина!"
- Как на каждый кусок суши планеты Земля выпадает месячная норма небесной влаги - так и в каждую вашу голову приходит определённое количество мыслей в одну единицу времени.
- Верное сравнение, но сказать "затопили и очаровали сознание" не могу, слишком.
Пришёл на двор, увидел "добро", оценил глазом, и жилка частного домовладельца взяла слово: "кое-что могло пригодиться, но тащить не хочется, да и складировать негде..." - лирические мысли о наших жилищах не огласил, придержал:
- Старый дом живое существо и повторяет хозяина, или хозяин становится похожим на домовладение.
- Прожить в доме от рождения и до смерти не поняв, кто и кому хозяин особый талант нужен. Что не ты хозяин дому, но он твой владыка нет сомнений. Главный в доме домовой, комендант, следом кошка, а на кого дом записан при них в сторонке в слугах пребывает.
Дом, несносным стервец с характером худшим, чем на кого записан. Дом и хозяин вроде семейной пары, где в хозяйках ходит ревнивая Недвижимость. Уйди на неделю из дома - и, вернувшись, почувствуешь, как Дом не принимает тебя, ревнует, как живое существо...
- Мало того: новые жилища легкомысленны и не выражают недовольства так, как развалины возрастом за сотню лет.
- Вот бы у людей так!
Путь к дому соседки длиною в восемь десятков метров обогатился мыслями, кои не приходят и на более длинных расстояниях: "первый чудак, заявивший "я в доме хозяин!" страдал гордыней и не знал, что в доме всем управляет домовой - память о истинном хозяине домовладения не покидали сознание и после прихода на соседский двор.
Осмотрел нажитое добро, но родившиеся малое время назад грустные и непобедимые мысли о быстротечности жития при полной невозможности устоять против инсульта-инфаркта, успели взойти, отцвести и дать плоды. Их-то и выложил:
- Спасибо, ничего не нужно, осточертели бесконечные "стройки века"! - заявил и собрался уходить.
Окинул взглядом завалинку дома, в обзор попался котелок с излишествами технического свойства: "он, немецкий солдатский котелок!" - сомнений о принадлежности посуды
не появились: ни румынских, ни испано-итальянских, или каких иных солдат в роли оккупантов в памятные годы войны в мой город не заносило.
Первыми и кратковременными визитёрами в иноземной военной форме в монастыре на окраине города, отнятым у верующих совецкой властью, без переустройств, не считая "лампочек ильича из расчёта "одна келья - одна точка", переименованный в "городок рабочих", были мадьяры, венгры, то есть.
- Скажи "спасибо" власти советов удравшей на восток и оставившей вас один на один с мадьярами.
Первые иностранные военные люди с двумя названиями, разделили обитателей монастыря на две части: одни называли пришлых "венграми", другие, в знаниях выше на ступеньку пользовались "мадьяр гонвед", похоже о венграх что-то знали. Основной массе насельников монастыря ни мадьяры, ни венгры интереса не представляли, пришлые принимались без русского радушия и фальшивого патриотизма плюс лозунг: