Девушка сделала пару шагов в глубь комнаты и почувствовала, как под правой ногой что-то хрустнуло. Ох… Может, это была бракованная палочка, иначе бы мастер не бросил ее на пол, верно? Риана присела, чтобы понять, насколько тяжкий ущерб она нанесла деревянному изделию. Ну, если не приглядываться, то можно и не заметить этой трещины… А это еще что такое?
Несчастная палочка лежала не на полу, а на чем-то черном. Помедлив, Риана подняла тетрадь — ту самую, которую хотел ей отдать Йордаг. «Это моя жизнь», — так он сказал. Странно, что столь ценная для мастера вещь валяется в груде хлама, он ведь так боялся, что ее прочтет кто-нибудь, кроме Рианы. И откуда столько доверия к первой встречной девчонке?
Глаза Рианы уже привыкли к темноте, и она убедилась, что Йордага здесь нет. Как вскоре выяснилось, черный ход, ведущий из кабинета на Рыночную площадь, тоже закрыт, что окончательно сбило девушку с толку. Придется лезть в разбитое окно, ничего не поделаешь. А тетрадь… Тетрадь она возьмет с собой, не стоит ей здесь валяться. В конце концов, ее всегда можно вернуть, если Йордаг передумает и потребует свои записи обратно… С этими мыслями Риана вернулась в комнату с волшебными палочками и осторожно, стараясь, чтобы ее никто не заметил, выбралась наружу.
Рыночная площадь встретила неожиданным молчанием. Шумное торговое местечко, каким оно запомнилось Риане, опустело, и редкие прохожие, попадавшиеся по пути, все время с опаской оглядывались на подозрительную одинокую девушку. Часть магазинов была закрыта; от некоторых, как вон от того кафе-мороженого, и вовсе остались одни развалины. Казалось, каждый, кто вынужден был сюда прийти, ждал продолжения бойни, устроенной Свободным Альянсом, и потому старался как можно быстрее покинуть разоренные улицы. Впрочем, был кое-кто, кому, по всей видимости, нет никакого дела до разборок волшебников. Безликие. Чуриб по-прежнему возвышался неприступной крепостью, и таинственный народ продолжал работать как ни в чем не бывало.
Риану встретил тот же служащий, что и в прошлый раз. Вердах, как назвал его директор банка, поприветствовал леди и снова проводил к золотым дверям с драконами, за которыми скрывался кабинет Увера. Ланкрейз с нетерпением ждала предстоящего разговора. Слабость, свалившаяся на нее после пробуждения, потихоньку отходила. Если сначала Риане казалось, что ее голову используют как наковальню, то теперь дикая боль сменилась легким постукиванием в висках, с чем неохотно, но вполне можно было смириться.
— Да прибудет золото в ваши сокровищницы, гур Увер! — намного увереннее, чем в прошлый раз, произнесла Риана.
— Да умножится оно у вас! — ответил безликий. Даже сквозь неясную дымку, размывавшую его черты, было заметно, что Увер крайне доволен обращением, которое адресуют лишь самым уважаемым членам клана.
Черный ворон, восседавший на резной спинке кресла банкира, молчаливо уставился на Риану. Стоило молодой леди устроиться напротив Увера, как птица распахнула свои крылья и через мгновение уже была за плечом девушки. Риана осторожно покосилась на кутха: тот неподвижно застыл на спинке стула и, кажется, был настроен вполне миролюбиво.
— У вас очень умная птица, — похвалил ворона Увер. — Она прилетела сразу же, как пришел ответ из Совета.
— Что? Но…
«Но разве это не ваша птица?» — чуть было не вырвалось у Рианы. Впрочем, она вовремя проглотила эти слова.
— … Но как вы узнали, что он принадлежит мне?
— Он сам мне об этом сказал.
Риана снова покосилась на кутха с таким видом, будто говорила: «Мог бы и меня в известность поставить». Ворон ее взгляд нагло проигнорировал.
— Меня радует, что вы не стали откладывать свой визит, леди Ланкрейз, — перешел к делу безликий.
— Я пришла, как только получила письмо, — кивнула Риана. — Еще больше моя радость от того, что Совет так скоро принял решение. Признаться, я ожидала больших сроков.
— Так бы и случилось, если бы мы не оформили прошение должным образом. Но с кровью и печатью, которые вы смогли предоставить, четырех дней вполне достаточно.
— Четырех дней? — недоуменно переспросил Раймонд.
— Да, и три из них ушли на рассмотрение вопроса о незаконной постройке Ризелиона.
Четыре дня… Она был в отключке четыре дня, кто бы мог подумать! И все же решение Совета показалось Риане чересчур спешным даже для этого срока. Разве все эти заседания не должны были затянуться на долгие месяцы? Странно.
— На моей памяти, это был самый шумный процесс за последние пятнадцать лет, — довольно скалясь, добавил безликий. — Хотя Совет предпочел не освещать его на всю страну, избегая волнений.