— Кроме одного.
— Что?
— Я говорю, все, кроме одного, — повторил Робаш. — Точнее, одной. Девушка выстроила интерлокационный портал недалеко от поместья и только потом прошла заклятье. Судя по мантии, студентка Академии Дагмара, старшая ступень. Наверное, подруга Дегала Менфирда, решившая поддержать однокурсника. Мы не стали ее задерживать.
— Наверное? Наверное⁈ — снова взвился Кафтнер и посмотрел на Робаша так, будто готов был размазать его по стенке. — Робаш, ты страж или гадалка? Немедленно выяснить, кто это был! Хоть с этим Управление может справиться?
— Да, Хранитель.
— Дежурство продолжить. Попробуйте подключить «Энигму» и определить особенности наложенных чар. Если они активируются только при открытой агрессии, то можно попытаться внедрить своего шпиона. Ясно?
— Да, Хранитель.
— Ну так исполняй! И чтобы вечером у меня на столе лежал полный отчет по сегодняшней операции! Можешь идти.
— Да, Хранитель! — уже намного бодрее ответил Робаш и в тот же миг вылетел из кабинета Кафтнера с облегчением человека, сумевшего выйти живым из клетки с разъяренным львом.
Глава 25
Скандал
На официальных приемах, посвященных принятию нового главы рода, свадьбе и похоронам, рассадка гостей требует особого внимания. Как и при обычном званом обеде, она должна учитывать ранг волшебников и порядок их родового старшинства, но не меньшее значение здесь имеет и кровная связь приглашенных с хозяевами дома. Так, на похоронах самое почетное место справа от вдовы занимает ближайший родственник семьи, в данном случае — Бельяна Угридж, родная сестра Наиссы. Напротив хозяйки, на противоположном торце длинного стола, находится место наследника, которому еще предстоит пройти древний обряд, дающий ему право называться главой рода, другими словами — место Дегала Менфирда. Стул справа от наследника должен занять волшебник, чей род наиболее древний из всех присутствующих. И Эльзар Селвиг, вынужденный устроиться по левую руку от Менфирда, мог сколько угодно кривить губы, но род Ланкрейзов неоспоримо старше остальных. Сама же Риана была чрезвычайно рада выпавшему раскладу и совершенно не задумывалась над тем, как хитро сплелись за столом ветви генеалогических древ благородных волшебных семейств.
— Госпожа Ланкрейз, не могли бы вы приоткрыть завесу тайны, — обратился к Риане Селвиг, когда правила этикета позволили перейти к общению с гостями, — и рассказать, где же столь длительное время скрывался ваш род?
Риана едва заметно вздрогнула и напряженно уставилась на своего профессора. Наконец, когда пауза затянулась до неприличия, девушка ответила, осторожно подбирая слова:
— Боюсь, моя семья не для того хранила этот секрет на протяжении многих веков, чтобы я его раскрыла, профессор.
— Разумеется, — сказал Селвиг с каменным лицом, по которому невозможно было прочитать никаких эмоций. — И спрашивать о причине вашей игры в прятки, видимо, тоже не имеет смысла. Хотя, признаюсь, мне было бы интересно узнать о судьбе Клависа.
— Сожалею, профессор, но я не та, кто расскажет вам об этом, — медленно произнесла Риана, стараясь ничем не выдать своего незнания по затронутой теме.
— Не сомневаюсь.
Селвиг покосился на бутыль с красным вином, предназначенную только для наследника и его лацертов — ближайших соседей за столом. Повинуясь взгляду волшебника, бутыль поднялась и проплыла в сторону пустого бокала. Риана, задержав дыхание, наблюдала за тем, как тонкая струйка наполняет хрустальный фужер, ни капли не проронив на белоснежную скатерть. Затем Селвиг левой рукой поднес бокал к губам и замер, прикрыв глаза. Риана с трудом заставила себя усидеть на месте. Почему он не пьет? Наслаждается запахом прекрасного напитка перед тем, как сделать глоток, или что-то заподозрил?
Через секунду глаза Селвига широко раскрылись, и он с такой силой сжал фужер, что тот лопнул в его руке. Риана вскочила, опрокинув стул. Гости оглянулись, некоторые даже выхватили волшебные палочки, но заметив, что мужчина держится за левое запястье, стиснутое черным браслетом, и морщится от боли, успокоились и вернулись каждый к своему разговору.
— Велиарово отродье… — едва слышно прошептал Селвиг, потирая испачканную вином руку. — В чем дело, госпожа Ланкрейз? Вас тоже что-то беспокоит?