– Господи, – тихо откликнулась Александра.
– И я ему почему-то поверил, – продолжал Горбылев. – Жена отвезла меня в больницу, я сам за руль не решался сесть. И он оказался прав! Тут же положили, прошел два курса химиотерапии. И все, понимаешь, проскочил! Профессор, который меня вел, сказал, что задержись я с госпитализацией на две-три недели, и картина была бы совершенно другая. Надеюсь, ты мне веришь? Все документы на руках.
– Конечно, верю. – Прижимая телефон к уху, Александра вновь вышла в коридор и посмотрела на перегородку. – Значит, Леонид – настоящий…
– Более того! – воодушевился Горбылев. – Когда я после излечения сказал Леониду, что хочу как-то отблагодарить его, он заявил, что денег не возьмет. Он работает только бесплатно.
– Час от часу не легче. – Художница не сводила взгляда с золотистых букетиков на обоях. – Они еще и альтруисты.
– Я твою иронию понимаю, – без обиды произнес старый приятель. – Сам никогда в такие вещи не верил. Но как он мог угадать, что со мной творилось в то время? Я от всех, кроме жены, скрывал. Мне же семью кормить, у нас трое детей! А если руководство узнает, что болен, – выкинут на улицу моментально. И обморока за сценой Леонид никаким образом видеть не мог! Разве что я выглядел не блестяще, но это еще не повод ставить такие диагнозы. Даже не знаю, что меня больше ошеломило: результат обследования или то, что он все это разглядел без всякой аппаратуры.
В телефоне послышался отрывистый, несколько деланный смех.
– Знаешь, что Леонид сказал там, в зале, когда держал руки у меня на голове? – Горбылев заговорил почти шепотом. – Напугал страшно. Он сказал: «Я вижу смерть, я всегда вижу смерть».
Глава 2
Букет был огромен и ярок, под стать раскаянию скульптора. После безуспешной попытки засунуть цветы в кувшин, который тут же опрокидывался, Александра поставила их в ведро. Кухню мгновенно наполнил горький аромат белых лилий, свежайших, жестких, словно вырезанных из оцинкованного железа, осыпанного ржавчиной тычинок. Между лилиями, среди папоротника, полыхали алые розы, но их карамельный аромат можно было уловить, лишь приблизившись к цветам вплотную. Лилии побеждали все.
Стас приободрился. Сидя за столом, он уминал бутерброды, пил кофе кружка за кружкой и рассуждал:
– Действительно, как она может меня выгнать, если я уже буду сидеть в комнате? Ни за что не выгонит. Это ты, Саша, хорошо придумала. А цветы она любит, я ей пару раз покупал. Но не помню какие. Один мой друг говорит, что женщины делятся всего на две категории: одним нравятся розы, другим лилии. Я на всякий случай купил и то, и другое.
– Какой у тебя мудрый друг. – Александра поднесла к губам кружку.
– Он кладбищенский сторож, – пояснил Стас. – Так что в цветах разбирается. Знаешь, работа непростая и устроиться туда нелегко! Мы на монтаже памятника познакомились, год назад. Я за установкой следил, а он надзирал, как бы чего не вышло.
– А что могло выйти? – заинтересовалась Александра.
– Там несколько свежих могил было в ряд, могли бюст влепить не туда, – пояснил Стас. – Это что! Валера мне рассказал, что если свежевырытые ямы расположены рядом, могут и гроб не туда сунуть. За покойниками глаз да глаз нужен.
Он стрельнул взглядом в сторону пакета с бутылками. Александра нахмурилась.
– Одну! – умоляюще прошептал Стас. – Мне ведь к Юлии идти.
Не встретив сопротивления, скульптор стыдливо извлек бутылку из пакета, вскрыл и налил половину стакана.
– За твою ангельскую доброту, – провозгласил он и залпом проглотил содержимое. – Так вот, Валера оказался интересным мужиком. Филфак МГУ бросил. Проводником в поезде «Москва – Владивосток» два года ездил – бросил. Успел жениться где-то в тайге, по пути. Жену…
– Бросил, – закончила художница.
– Ничего подобного, – возразил Стас, – привез ее в Москву, поселил у родителей. Его отца как раз парализовало, мать болеет, жена за ними ухаживает. Пора, значит, было осесть и за ум взяться. Знакомые устроили его на кладбище, по большому блату. Не смотрителем, конечно. Главный смотритель кладбища – большой человек, он деньги гребет в прямом смысле лопатой. А так взяли в команду. За порядком следить, вандалов гонять, сатанистов всяких. Не поверишь, чем занимаются прямо на могилах!