– Он самый, – призналась Александра. – Я удивлюсь, если на Яузском бульваре жил еще один алхимик и некромант такого масштаба. Хотя в Москве бывает всякое.
– Это мой учитель! – с пафосом произнес Леонид, прижимая руки к груди. – С его помощью я вошел в свой первый транс. Так вы знали барона?
– Лишь в последний год его жизни, – сдержанно ответила Александра.
– Он умер так ужасно, – прошептал Леонид, закрывая глаза. – По Москве ходили разные слухи, говорили о черной магии, о ритуальном убийстве… Я входил в транс, пытался что-то увидеть и каждый раз видел лестницу и нож.
Александра молчала. Память о тех давних событиях, во многом изменивших ее жизнь, воскресла с пугающей ясностью. Она снова видела черные смоляные глаза Лыгина, слышала ироничный, насмешливый голос, изрекающий парадоксы, низвергающий истины.
– Лестница и нож там участвовали, – отрывисто подтвердила она. – Но об этом в конце концов стало известно многим. Ведь было громкое уголовное дело.
– Барона убивали трижды, – проговорил Леонид, не открывая глаз. – И там были еще мертвые черные птицы…
– Ты волнуешься? – Клавдия положила сильную руку на плечо спутника. – Сейчас не время и не место.
Тот замер, только под опущенными голубоватыми веками быстро двигались глазные яблоки. Это производило жуткое впечатление, словно слепой безуспешно пытался прозреть. Александра взяла со стола телефон:
– Дайте ваш номер, я позвоню, как только освобожусь и буду готова приехать.
Клавдия, не снимая руки с плеча своего безмолвного кавалера, продиктовала номер мобильного телефона и уточнила:
– Это мой. У Леона телефона нет, он мобильниками не пользуется. Я бы тоже с удовольствием отказалась, это грубое нарушение вибраций. Но сами понимаете, невозможно. Клиенты, запись на прием, заказы… Ведь все на мне. Что же, до встречи!
Она повлекла Леонида-Леона к двери. Тот, внезапно открыв глаза, в упор посмотрел на Александру:
– И вы там были, когда барон погиб!
Художница содрогнулась всем телом, желудок словно наполнился ледяной кислотой. «Вот этого он ниоткуда не мог узнать!»
– Я позвоню, – сказала она Клавдии, подходя к двери и поворачивая ключ в замке. – В самое ближайшее время. Возможно, завтра.
– Горел фонарь, – уже в дверях сообщил Леонид, не сводя с художницы неподвижного взгляда. – Была абсолютная тьма, и в ней горел один фонарь. Вы видели это.
– Ты волнуешься, – повторила Клавдия и буквально выволокла медиума на лестничную клетку.
Александра поспешила закрыть за ними дверь. Сердце сильно колотилось, она облизывала пересохшие губы. «Он говорит то, что действительно было, но это ничего не значит! – твердила про себя художница. – Если он был учеником Лыгина, то вращался в самых ближних кругах, где знали такие подробности. Мог общаться и с его женой, и с дочерью. Хотя они жили отдельно. Но могли быть и другие связи. В любом случае, это производит сильное впечатление, да».
Она залпом выпила стакан воды и вернулась в мастерскую. Стаса она застала стоящим перед окном, меланхолически оценивающим на просвет остатки водки в бутылке.
– Знаешь, что я думаю? – Заслышав ее шаги, скульптор обернулся. – Не надо мне сейчас соваться к Марье. Пойду сразу к Юлии. Как думаешь, она обрадуется?
– Я будущее предсказывать не умею, – мрачно ответила Александра. – От тебя зависит.
– Скажу, что в больнице три месяца с язвенным колитом лежал, а телефон украли, – вдохновился Стас. – Номеров наизусть, само собой, не помню, вот и не звонил. Тогда она меня пожалеет!
Он допил водку и с сожалением поставил пустую бутылку в угол, как непослушного ребенка. Пригладил ладонями растрепанные волосы, покрутил головой, словно проверяя, крепко ли она держится на могучей шее. Беспутная жизнь не могла сломить ни здоровья, ни жизнелюбия скульптора, его неукротимый оптимизм не иссякал никогда.
– Ну, так я пойду к ней. – Стас заглянул в сумку, вытащил помятые элегантные брюки и серый кашемировый свитер в пятнах от гипса и красного вина. Дорогие подарки Юлии Петровны моментально превращались на его мощном теле в жалкие тряпки. – Можно вещи пока у тебя оставлю?
– Ни в коем случае! – запротестовала Александра. – Ты должен прийти с вещами, будто только что с поезда, и даже не упоминай, что заходил ко мне! Рассказывай ей сказки про больницу и украденный телефон, может, поверит. Если захочет. Сам-то ты…
Она сделала паузу. Стас в это время переоделся за ширмой и появился уже в более официальном виде.
– Сам-то ты чего хочешь? – закончила фразу художница. – Остаться с ней надолго? Жениться?