— Тссс!.. — сказала жена хозяина гостиницы. — Вы слышите? Кажется, ваш муж…
Доктор подошёл к двери, открыл её и выглянул в коридор.
— Господин Гитлер?
— Да.
— Входите, пожалуйста.
Маленький человек в тёмно-зелёной казённой форме мягко вступил в комнату и огляделся.
— Мои поздравления! — сказал доктор. — У вас сын.
Господин Гитлер носил пышные, тщательно ухоженные усы в духе императора Франца Иосифа; от него крепко несло пивом.
— Сын?
— Да.
— Как он?
— С ним всё в полном порядке. Как и с вашей женой.
— Отлично. — Папаша развернулся и направился к кровати, вышагивая своим коротким, со смешной важностью, шажком.
— Ну что, Клара, — проговорил он, улыбаясь сквозь усы. — Как всё прошло? Нормально? — Он наклонился, чтобы взглянуть на ребёнка. Затем пригнулся ещё ниже. Серией быстрых отрывистых движений он склонялся ниже и ниже, пока до головы ребёнка не осталось всего нескольких вершков. Его жена сбоку глядела на него какими-то умоляющими глазами.
— У малыша пара прекрасных лёгких, — заявила жена хозяина гостиницы. Вот бы вам послушать, как он орал при появлении на этот свет!
— Но Бог мой, Клара…
— Что такое, дорогой?
— Но этот… он же ещё меньше, чем Отто!
Доктор быстро шагнул вперёд.
— Этот ребёнок в полном порядке, — заявил он.
Отец медленно выпрямился и оборотился к доктору.
— Это неуместная ложь, доктор, — сказал он. — Мне известно, что это значит. Похоже, повторяется старая история!
— Послушайте-ка меня… — начал доктор.
— Но знаете ли вы, что случилось с остальными, доктор?
— Вам следует забыть о них, господин Гитлер. Дайте шанс этому.
— Он такой маленький и слабый!
— Но он только что появился на свет.
— Да хотя бы и так, но…
— Чего вы добиваетесь?! — вскричала жена хозяина гостиницы. — Своими речами свести его в могилу?
— Довольно! — резко бросил доктор.
Мать между тем заливалась слезами. Рыданья сотрясали её тело.
Доктор подошёл к папаше и опустил руку ему на плечо.
— Будьте добры к ней, — шепнул он. — Пожалуйста! Это очень важно. Затем он сжал ему плечо и стал украдкой подталкивать к краю кровати. Папаша мешкал. Доктор сильнее сжал его плечо, сигналя пальцами.
Наконец, с неохотой господин Гитлер склонился к жене и слегка коснулся губами её щеки.
— Ладно, Клара, — сказал он. — Хватит плакать.
— Ах, Алоиз, я так молилась, чтобы он выжил.
— Да.
— Каждый день, все эти месяцы я ходила в церковь и на коленях вымаливала, чтобы этому уж дано было жить…
— Да, Клара, я знаю.
— Трое умерших детей-это мой предел, ты понимаешь?
— Конечно, конечно…
— Он должен жить, Алоиз. Он должен, должен… Господи, будь же теперь милостив к нему…