— Нет.
— Почему тогда?..
— Просто не хочу и всё.
Андрейкина мама смотрела вопросительно, но Ирочка сочла объяснения исчерпывающими и замолчала, крепко держа меня за руку. Наступила моя очередь пожимать плечами: «Светлана… Не знаю, что с ней такое. Может, нездоровится?» Не могла же я сказать правду: что дочка боится пассажирку теплохода, которую зовёт Ягишной. Я и сама её слегка побаивалась, уж слишком натуралистичным был типаж… В Астрахани яги на теплоходе не было, и в Волгограде не было, и в Саратове… Может, села в Самаре?
За обедом я внимательно оглядывала столики. Яга обедать не пришла. Не появилась она и за ужином. Наверное, купила путёвку без питания, как делали многие: во всех каютах холодильники, во всех городах магазины, у каждого причала ресторан, где можно вкусно поесть.
С этого дня наша жизнь изменилась. Где бы мы ни были — на корме, на носу, в читальном салоне, в солярии на шлюпочной палубе, — Яга всякий раз крутилась поблизости. Стояла у бортика, любуясь береговыми пейзажами. Сидела в шезлонге с журналом в руках, бросая на отдыхающих быстрые цепкие взгляды. Неспешно прогуливалась по палубе, не вступая ни с кем в разговоры.
Андрейкина мама нашла нас на корме. Мы разговорились. Ирочка улыбнулась Андрейке, не отпуская мою руку, за которую цепко держалась в последние дни. Андрейка волчком вертелся вокруг, сунул ей в руки купленную в Волгограде новенькую машинку, угостил шоколадной конфетой и, ободрённый её улыбкой, безуспешно уговаривал поиграть.
— Побежали наперегонки! Давай?
Ирочка, которая раньше мгновенно сорвалась бы с места с криком «Догоняй!», топталась по палубе и молчала. На машинку смотрела равнодушно, конфету запихала за щёку и сказала спасибо, а от предложения побегать решительно отказалась:
— Я не хочу.
Пятилетний Андрейка был обескуражен. Все дни они с Ирочкой бесились и играли, бегали по палубе наперегонки, увлечённо о чём-то болтали, азартно сражались в шашки в читальном салоне. И вдруг — такие перемены… Ирочка, большая любительница побегать и поиграть, стала вдруг апатичной и скучной. И тянула своё «не пойду, не хочу».
— А пойдём в коридор, машинки гонять? Мне мама вчера целый набор купила! Выбирай, твоя красная или голубая?
— Не пойду. — Ирочка опасливо покосилась на закрытую дверь, ведущую во внутренний коридор.
— А в шашки играть будешь?
От моего взгляда не укрылось сомнение, с которым дочка окинула взглядом палубу: до читального салона далеко, он в носовой части теплохода, и идти придётся по длинному коридору — пустынному, так как в каютах в этот час никто не сидел, все были на палубе.
— Не хочу.
— А во что хочешь?
— Ни во что. Я с мамой поиграю, в каюте.
На Андрейку было жалко смотреть: растерянный и несчастный, он напоминал взъерошенного воробья. В конце концов Светлана не выдержала, взяла сына за руку и увела от нас со словами:
— Не приставай к девочке. Видишь, она не хочет с тобой играть.
— А почему? Мам! Почему она не хочет?
— Ну, не знаю. Наверное, ты вчера её обидел и не заметил. Так бывает. Сказал что-нибудь не то и не придал значения, а она обиделась.
— Я не говорил что-нибудь! — возмутился Андрейка. — И не предавал, мы вместе играли… Мам, а значение — это что?
Андрейкина мама сменила тему, находчиво избежав объяснения слова «значение», которое все знают, но если начнёшь объяснять, то непременно запутаешься.
— Может, она заболела. Плохо себя чувствует, вот и капризничает.
Я потрогала дочкин лоб: холодный. Она не больна, просто напугана — настолько, что отказывается от привычного времяпровождения и от любимых игр.
Пора положить этому конец.
— Ирочка, это самая обыкновенная женщина. Просто она старая и некрасивая. Купила билет на теплоход, как мы с тобой, как Андрейка со Светланой Владимировной, и едет в своей каюте. А сказочные злодеи, всякие там кащеи, бармалеи и ягишны бывают только в сказках и в мультфильмах. Нарисованные.
Тем временем Ягишна подобралась поближе к нам и встала у бортика, поглядывая в нашу сторону и с причмокиванием втягивая в себя щёки. Неприятное зрелище. Наверное, у неё соскочил зубной протез, подумала я и поспешила увести дочку на другой борт. Яга хрипло каркнула (это она так кашляла) и направилась в противоположную сторону — куда ушли Андрейка со своей мамой.
Облегчённо вздохнуть на этот раз не получилось.
В последующие дни Яга торчала под окном нашей каюты, а когда мы с дочкой выходили на палубу — моментально исчезала. Но чувство, что она где-то поблизости, не отпускало и не проходило.
— Мама, смотри, вон она! — Ирочка указала на горбатую спину в знакомой цветасто-линялой кофте.